На экране снова возник эолиец.

— Готовы выслушать вопросы?

— Можно чаю? В горле пересохло.

Все повторилось, за исключением того, что робот на этот раз приволок не часы, а стакан с красно-коричневой жидкостью. Она действительно оказалась чаем, хотя и не лучших сортов.

— Итак? — спросил эолиец.

— Когда меня отпустят?

— Сейчас я не уполномочен об этом говорить.

— Могу я связаться с нашим посольством?

— Нет.

Было бы правильно, размышлял Морель, отказаться отвечать, пока ему не дадут переговорить с послом. Но ему самому очень хотелось поговорить. Во-первых, он устал от многодневного молчания, во-вторых, его разбирало любопытство. Многие миллионы его соплеменников согласились бы побывать на Эоле хотя бы в плену. Если его скоро отпустят, то следующего случая может и не подвернуться. Сколько в галактике осталось пиратов, готовых враждовать с Эолом?

— Задавайте ваши вопросы. Только сначала скажите, с кем я имею честь беседовать.

— Меня зовут Аграбхор. Вас, насколько я знаю, Рош Морель.

— Откуда вам известно мое имя?

— Мы провели предварительное расследование. Расскажите, кто вы и чем занимаетесь.

Вопреки ожиданиям, вопросы пошли не с конца, а с начала. Эолийца интересовала подробная биография Мореля: откуда он родом, где получил образование, в чем специализировался, и в чем заключались его последние исследования.

Морель отвечал достаточно подробно. Собеседник иногда что-то уточнял, но не выражал при этом какой-то особой заинтересованности. Все ответы Мореля он выслушивал достаточно равнодушно. Роша утомило это равнодушие, и он упомянул о загадочных сигналах из галактики NGC1275. Аграбхор немного оживился, попросив описать сигналы и рассказать, как Морель их интерпретировал. Где теперь результаты наблюдений? Результаты наблюдений остались в комлоге. Комлог — у Командора.

— Очень жаль, — сказал эолиец.

Они обсуждали сигналы до перерыва на еду. Перед самым перерывом Морель попросил бумагу и ручку. Как он объяснил, ему нужно было чем-то занять мозг в свободное от допросов время. Как раз на такой случай он оставил несколько нерешенных математических задач.

Эолиец согласился удовлетворить просьбу. Еще он заметил, что сегодня допросов больше не будет, и что грядущая еда — это ужин, после которого Мореля оставят в покое до завтрака.

Вместе с кашей и чаем Морелю принесли стопку плотных листов и ручку. Он внимательно осмотрел писчие принадлежности и пришел к выводу, что все им написанное будет тут же передаваться его надсмотрщикам.

После ужина он попытался нарисовать на Аграбхора шарж, но ничего не вышло: у эолийца были очень правильные черты лица, и зацепиться было не за что.

Утренняя каша имела немного другой привкус. Чай был тем же самым: похоже, теперь вместо воды они будут поить его этой жидкостью. Не попросить ли вина, подумал он.

Аграбхор спросил, как спалось, и, не дожидаясь ответа, продолжил изучение биографии Мореля. Точность увеличилась до дней и часов: эолиец хотел знать, как Морель оказался у пиратов. Объяснить пиратов без Клемма было невозможно, и они обсудили сбежавшего профессора. Потом настала очередь Командора. Кто он и что он? Пиратский быт был разложен по полочкам, каждый пират был поименован, описан и, кажется, приговорен. В отношении Красноглазого, о котором Морель, естественно, не забыл, приговор уже был приведен в исполнение.

Морель не без гордости рассказал, как ему удалось организовать непеленгуемую связь, но похвалы от Аграбхора он не дождался.