– Вы ведь не будете говорить, что Джонни замешан в этом происшествии? – с тревогой спросил принц. – Никому? Мне бы очень не хотелось, чтобы пресса раздула эту историю. Это совершенно ни к чему.

 – Хотите сказать, что людям не следует знать, как вы, рискуя жизнью, спасали брата своей жены?

 – Да, – задумчиво подтвердил он, – и вы будете молодцом, если промолчите об этом. – Принц окинул взглядом мои обгоревшие волосы. – Да и не было там большой опасности. Если хотите, можете сказать, что спасли его сами.

 – Нет, сэр, так не пойдет.

 – Я и не думал, что вы согласитесь. Вам не больше моего хочется, чтобы они ползали вокруг со своими блокнотами и прочими причиндалами.

 Он отвернулся и жестом более приглашающим, чем приказным подозвал садовника, который все еще торчал поблизости.

 – И как мы поступим со всем этим, Боб?

 Садовник знал все, что касалось перевозки аварийных автомобилей и гаражей, откуда можно было бы вызвать помощь, и взялся все устроить. Он разговаривал с принцем совершенно свободно; было видно, что эта свобода выработалась за много лет взаимного уважения и является стойкой опорой роялизма.

 – Не знаю, что бы я делал без Боба, – заметил принц, когда мы возвращались в дом. – Если бы я сам стал звонить в гаражи и автомастерские и представляться, то там или не поверили бы и ответили, что они сами королева Шебы, или же, разволновавшись, недослушали бы и все перепутали. Боб вывезет эти автомобили без всяких хлопот, а вот если бы я взялся за это сам, то первым здесь оказался бы репортер.

 На ступенях принц остановился и посмотрел на остов того, что некогда было моим любимым автомобилем.

 – Мы дадим вам автомобиль, чтобы добраться домой. Нам нетрудно одолжить вам один из наших.

 – Сэр, – перебил я его, – кто или что такое Алеша?

 – Ха! – почти выкрикнул он, резко повернувшись ко мне. Его глаза вдруг сверкнули. – Вы впервые проявили интерес без нажима с моей стороны.

 – Я сказал, что подумаю, смогу ли что-нибудь сделать.

 – Имея в виду сделать как можно меньше.

 – Ну, я...

 – И посмотреть, не подсовывают ли вам тухлую рыбу.

 – Э-э... – промямлил я. – Так как насчет Алеши?

 – Это и есть та самая проблема, – ответил принц. – Мы ничего не знаем об Алеше. Именно это я и хотел уточнить.

 Джонни Фаррингфорд очень скоро вышел из больницы и вернулся домой, так что уже через три дня после аварии я поехал навестить его.

 – Простите за вашу машину, – сказал он при виде "РейнджРовера", на котором я приехал в этот раз. – Дерьмово получилось.

 Он был очень взвинчен, лицо все еще оставалось бледным. Несколько порезов затянулись быстро, как это бывает только в юности; непохоже, что шрамы останутся на всю жизнь. По движениям чувствовалось, что болели у него в основном мышцы, а не кости. Все к лучшему, подумал я, это помешает ему тренироваться к Олимпиаде.

 – Входите, – пригласил хозяин. – Кофе и все такое?

 Он приглашающим жестом вытянул руку, и мы вошли в комнату, напоминавшую иллюстрацию к журнальной статье о сельском быте. Пол, выложенный каменными плитками, толстые ковры, массивные балки на потолке, большой камин, стены из старых неоштукатуренных кирпичей и множество продавленных диванов и стульев с выгоревшей ситцевой обивкой.

 – Это не мой дом, – пояснил Фаррингфорд, чувствуя мое удивление, я снимаю его. Сейчас я принесу кофе.

 Он скрылся за дверью в дальнем конце комнаты; я не спеша последовал за ним.