|
По прошествии времени я подумал, что, возможно, лишь тем, кого она приберегала для себя. — Мне надо оскорбиться? — спросил Рис. — Нет, порадоваться. У тебя хоть это было. Рис кивнул: — Тоже верно. — Вы видели, как они кого-то убили? — спросила я у Донала. — Нет, или я тут же пошел бы в полицию, клянусь. — Тогда почему вы уверены, что убийцы — они? — Я так решил, когда узнал имена нескольких жертв. Она ненавидела тех, кто мог притвориться человеком, и тех, кто был сильнее ее в магии. Но не всегда ненавидела, а приступами. Она то дружелюбная и милая, то убить готова. Недаром у нее имя двойное. — Какое имя? — спросила я. — Паслена-Белена. Иногда она называет себя Пасленой, и тогда милая и славная, а в другие моменты — Беленой, и тогда она — злобная сумасшедшая тварь. Все вдруг встало на место. Не была она свидетельницей, она была убийцей, одной из убийц. Но почему тогда она привлекла к себе внимание? Почему не держалась от дела подальше? — Она солгала, что была свидетельницей первого убийства, — сказала я. — Может быть, она не лгала, — заметил Донал. — Что вы имеете в виду? — Когда она из Белены, творившей гадости, снова становилась Пасленой, она бывала искренне растеряна. Я не могла это сделать, так она говорила. Я сперва думал, она прикидывается, но потом понял, что она на самом деле ничего не помнит. — Феи-крошки могут превращаться в богартов? — спросил Рис. — Я думала, только брауни могут разыгрывать Джекила и Хайда, — сказала я. — Она наполовину брауни, — сообщил Донал. — Она говорила, что родилась у высокой женщины, как Дюймовочка. У нее есть сестра — нормального роста, но с внешностью брауни. Мне припомнились переданные Джулианом слова Джордана из его наркотического сна: «Дюймовочка хочет вырасти». — А отец у нее кто? — спросила я. — Фей-крошка, умеющий вырастать до человека. У нее есть такой же брат. — А как зовут ее сестру? — спросила я. Он назвал имя, но это не была погибшая брауни. Все же мне пришло на ум спросить: — А ее мать и сестра не исправляли себе лица с помощью пластической хирургии? — Они выглядят по-человечески, и носы есть, и губы. А поскольку заживает все на фейри лучше, чем на людях, то результат от операций очень удачный. — Значит, ее мать и сестра, хотя обе брауни, выглядят как люди? Он кивнул: — Отец и брат тоже могли бы сойти за людей, если спрятать крылья. — Только она одна не может поменять облик? Он кивнул и начал поглаживать мою руку большим пальцем. Я поборола желание отдернуть руку: если он стал эльфоманом, всего лишь посмотрев кино, значит, ему всю жизнь сломал кто-то из нас, из нашего народа. Я посмотрела на Риса. — А ты порно с сидхе видел? — Немного, — сказал он. — Этого может хватить, чтобы развилась эльфомания? — Если есть предрасположенность, да. На ребенка могло подействовать сильнее. Он посмотрел на мужчину в кресле для посетителей и кивнул. Да, он ему верил. — Скажите нам настоящее имя Лиама, — попросила я. — Вы мне верите? — Да. Он с облегчением улыбнулся. — Стив Паттерсон. Именно Стив, не Стивен. Его всегда доставало, что у него вместо нормального имени сокращение. Я вынула руку из его руки, он нехотя выпустил мои пальцы. |
