|
Баринтус посмотрел на меня с невероятной тоской, опущенные руки сжались в кулаки. — Нет, я не смогу смыть в море все, что нам удалось приобрести, и никогда не причиню вреда тебе, Мерри. Не смогу так оскорбить память Эссуса и все его жертвы ради спасения твоей жизни. Ты носишь его внуков, и я хочу их увидеть. Распущенные до пят волосы волновались — это слово подходило как нельзя больше. Если обычные волосы на ветру развеваются, то его — переливались, словно ими играло некое подспудное течение. Уверена, что у него волосы тоже не путаются на ветру. Море за стеной успокоилось, его шум становился все тише, пока не превратился в шелест волн об узкую кромку берега где-то внизу. — Я виноват. Я забылся, и это непростительно. Как никто другой из сидхе, я должен знать, что ребяческая похвальба силой ни к чему не ведет. — И все же ты хочешь, чтобы Богиня вернула тебе больше силы? — спросил Рис. Баринтус повернулся к нему, и в глазах снова мелькнула черная грозная вода, но тут же сменилась более спокойной, более управляемой. — Хочу. Разве ты не хотел бы? Ах, я забыл, тебя уже ожидает новый ситхен, дарованный Богиней не далее как прошлой ночью. Голос его зазвучал резко, и шум океана стал жестче, словно его взбаламутила чья-то гигантская, нетерпеливая рука. — Возможно, именно поэтому Богиня тебе ее и не дает, — сказал Гален. Все повернулись к нему. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, серьезный, но спокойный. — Не тебе об этом рассуждать, малыш. Ты не помнишь моих потерь. — Это верно, но я знаю мудрость Богини — она заглядывает в сердца и умы глубже, чем удается нам. Если ты такое творишь, когда к тебе вернулась только малая часть силы, то что ты себе позволишь, вернув ее всю? Баринтус шагнул в его сторону. — Ты не имеешь права меня судить. — Он такой же отец моих детей, как Дойл, — сказала я. — Такой же мой король, как Мрак. — Он не был коронован страной и Богами. В дверь постучали, и я невольно вздрогнула. — Мы заняты — крикнул Дойл. Но дверь открылась — за ней стоял Шолто, Властелин Всего, Что Проходит Между, Властитель Теней, Царь Слуа. Он шагнул вперед, с распущенными волосами, белоснежным плащом рассыпавшимися поверх черного с серебром наряда и мягких сапог. Он не преминул улыбнуться мне, одарив восхищенным взглядом трехцветных глаз: металлически-золотое кольцо у зрачка, потом янтарное, потом желтое, как тополиные листья осенью. Потом улыбка его померкла, он повернулся к прочим стражам и сказал: — Я слышал твой крик, Повелитель Моря. Я был коронован страной и Богами. Мне занять место Галена? Глава 26 — Ты мне не страшен, Повелитель Слуа, — сказал Баринтус, и океан под окном снова сердито зашумел. Улыбка полностью стерлась с лица Шолто — оно стало высокомерным, поразительно красивым и абсолютно враждебным. — Так буду, — ответил он голосом, чуть окрашенным гневом. В глазах у него засверкали золотые искры. Море плеснуло в окно — сильнее и злее, чем раньше. Дуэль прямо здесь не просто была нежелательна, в такой близости от моря Она грозила опасностью нам всем. От кого другого, но от Баринтуса я никак не ждала проблем. Он веками был олицетворением разума при Неблагом дворе, и вдруг… То ли я упустила свершившуюся в нем перемену, то ли все же королева Андаис, Королева Воздуха и Тьмы, держала его в рамках, а теперь я видела истинное его лицо. Последняя мысль была грустной. — Довольно, — сказал Дойл. — Сдайте оба назад. Баринтус тут же повернулся к Дойлу. |
