|
Словом, толстокожее, неповоротливое животное с добрыми глазами, вся фигура которого излучала что-то суровое и одновременно надежное. Он пристально смотрел на пришвартованное у причала судно метров пятнадцати в длину. Ладно скроенное, с хорошим ходом, некогда бывшая яхта, но теперь грязное и запущенное, судно принадлежало ему. А дальше, за судном, широкий Эмс, далекий отблеск Северного моря и полоска красного песка - остров Воркюм, владение Остинга. Вечерело. Свет заходящего солнца подчеркивал краски кирпичного города, полыхал пожаром на сурике ремонтирующегося парохода, отражение которого вытягивалось на водной глади. Неторопливо посматривая вокруг, Бас остановил свой взгляд на Мегрэ. Маленькие зеленовато-голубые глаза долго изучали комиссара. Потом мужчина выбил трубку, постучав ею о башмак, сплюнул, достал из кармана свиной мочевой пузырь, где держал табак, и поудобнее прислонился к стене. С этого момента Мегрэ постоянно ощущал на себе его взгляд, в котором не было ни насмешки, ни вызова, взгляд спокойный и вместе с тем озабоченный, взгляд, который взвешивал, оценивал, рассчитывал. После разговора с голландским инспектором Пейпекампом комиссар первым покинул полицейский участок. Ани оставалась там чуть дольше и вскоре с портфелем под мышкой быстро прошла, наклонив корпус вперед, с видом женщины, равнодушной куличной суете. Но не она интересовала Мегрэ, а Бас. Тот долго следил за девушкой, потом, нахмурясь, повернулся наконец к Мегрэ. Тогда Мегрэ, сам не зная почему, направился к группе. С его приближением разговор оборвался. Десять пар глаз вопросительно уставились на комиссара. Мегрэ обратился к Остингу. - Простите, вы говорите по-французски? Бас и глазом не моргнул, словно не слышал. Стоявший рядом худощавый матрос пояснил: - Frenchman... {Француз... (англ.)} French-politic {Французская полиция (голл.)}. Настала одна из самых странных минут в карьере Мегрэ. Его собеседник, отвернувшись к своему судну, принимал решение. Казалось, он хотел пригласить комиссара подняться с ним на борт, где была маленькая каюта с дубовыми перегородками, лампой в кардановом подвесе, компасом. Все молчали. Бас глубоко вздохнул, пожал плечами, как бы ставя точку. "Глупо!" Но сказал он не это. Хриплым, идущим из гортани голосом, он произнес: - Не понимать... Hollandsch... English... {Голландский... Английский... (испорч. немецк.)} По мосту через канал, приближаясь к набережной Амстердипа, шла Ани в траурной вуали. Бас перехватил взгляд Мегрэ, устремленный на его новую фуражку, но ни один мускул не дрогнул на его лице, лишь по губам пробежала тень улыбки. Многое бы отдал сейчас комиссар, чтобы поговорить с этим человеком хоть пять минут. Желание было столь сильным, что он даже пробормотал несколько слов на английском, но его не поняли. - Не понимать!.. Никто не понимать!.. - повторял добровольный помощник. И тогда они снова заговорили между собой, а Мегрэ ушел, смутно чувствуя, что прикоснулся к разгадке, но не сумел проникнуть в нее. Немного отойдя, он оглянулся. "Береговые крысы" все так же болтали. Смеркалось, и в лучах заходящего солнца краснело толстое лицо Баса, смотревшего вслед полицейскому. *** До сих пор Мегрэ ходил вокруг да около трагедии, оста вив напоследок самый тяжелый визит в дом, повергнутый в печаль. |
