С победной улыбкой я положила трубку, влажную от пота, и принялась кружить по дому, сгорая от нетерпения. Потом снова подошла к телефону, но на этот раз позвонила в Сантьяго. Оказалось, Мартина Робледо Санчеса я разбудила, хотя день там был в полном разгаре – половина второго.

– Ночью практически не спал… Извини, Роса, дай хоть стакан воды выпью… чтобы лучше соображать.

Его не было всего несколько мгновений, потому что в квартире в Парке Форесталь, насколько я помню, кухня рядом со спальней, а значит, карточка «Энтел», врученная мне шефом, сильно не пострадает. Вернулся он с пивом, о чем не замедлил мне сообщить.

– Ты пьешь пиво на завтрак? – в ужасе спросила я.

– Я пью пиво в любое время… У меня нет предрассудков… Так, говоришь, ты в Мехико? Какого черта ты там делаешь?

– Ищу твою подругу, вот какого черта.

– А, Карменситу… И есть успехи?

– Там видно будет… Мартин, мне нужна одна маленькая информация, которую можешь дать только ты.

– Спрашивай, я в твоем полном распоряжении. Все‑таки он чертовски обаятелен, неужели К.Л.Авила этого не замечала?

– Постарайся вспомнить. Во время ваших многочисленных совместных поездок вы никогда не пересекались с мексиканским писателем Сантьяго Бланко?

– Сантьяго Бланко…– повторил он и надолго замолчал, а я даже разочарованно подумала, что это, видимо, пустой номер. – Да, мы встречались во Франкфурте примерно три года назад… точно не помню, когда Мексика была главным гостем книжной ярмарки. А потом он раза два приезжал в Чили за счет издательства. Кармен представляла его последнюю книгу.

– Когда это было?

– Ну не знаю, год или полтора назад.

– О его пребывании в Чили ты, наверное, мало что можешь рассказать… а вот о Франкфурте… не помнишь ничего особенного? Или нет, не так: они с Кармен были только друзьями?

Я слышу, как он хмыкает в трубку.

– Возможно, – отвечает он, и я за тысячи километров чувствую, что он неспроста отделывается одним словом.

– Что это значит, Мартин?

– Ничего, Роса, ничего. Да, они были друзьями, и в этом нет ничего странного, потому что, встречаясь с мексиканцами, Кармен сама становилась мексиканкой.

– Но почему ты сказал «возможно»?

– Не загоняй меня в угол… Я вообще ничего не должен был говорить, я обещал ей.

Неужели Мартин Робледо Санчес не понимает, что уже все сказал?

– Ты говорил, она была верной женой…

– Ну нельзя же понимать все буквально. Конечно, она была верной… Насколько я знаю, у нее никогда не было любовников. По крайней мере, со мной она не спала.

– А что произошло во Франкфурте?

– Я ничего не видел, просто однажды вечером позвонил и не застал ее в номере, хотя перед этим она попрощалась со мной, сказав, что идет спать. Утром ее тоже не оказалось, потом она как ни в чем не бывало пришла завтракать, и я сказал, что застукал ее, а она засмеялась и попросила никому об этом не говорить. Поскольку за столько лет супружеской жизни подобное случилось всего один раз, я считаю ее верной. Одна ночь, Роса, – это ерунда, все равно что ни одной.

– Но почему ты полагаешь, что она провела ее с Сантьяго Бланко?

– Она сказала, что была в отеле, где остановились мексиканцы, и если действовать методом исключения: один слишком стар, другой какой‑то вялый, то… А когда мы, просматривая программу книжной ярмарки в Майами, увидели его имя и я отпустил какую‑то шутку, она рассмеялась, причем без всякого стеснения.