– Да, достопочтенный…

– И еще. Пусть твои люди займут посты по городу – на форуме, на Палатине, везде. Дома Нигрина, Пальмы, Цельса взять под наблюдение, засылайте агентов, подкупайте рабов и слуг!

– Да, достопочтенный. Я могу идти?

– Ступай, Волкаций… Я надеюсь на тебя.

– Я не подведу, достопочтенный…

Аттиан проводил Тула и подошел к окну. Внизу маялся Децим Юний.

– Децим! – окликнул его префект. – Срочно найди мне кентурионов Публия Цервия, Веттия Хилона, Невия Турпиона и Авла Веленция! Мухой!

– Будет исполнено!

Децим почесал в расположение, а обратно примчались пятеро. Аттиан построил кентурионов и дал вводную:

– Сегодня ночью займете виллу Клодия. Всех, кто будет на месте, арестовать и спрятать до утра в эргастул. Ночью туда прибудут две алы конников-арабов… Ваша задача – всех впускать и никого не выпускать! Все арабы до единого, должны быть уничтожены!

– Ночь будет лунная… – осмелился вставить слово Авл Веленций. – Но все равно темновато…

– Вкопаете в землю десятка два амфор из-под зерна и наполните маслом на две ладони! Расставите в нужных местах светильни на треножниках и тоже заправите! Когда арабы войдут, по сигналу зажгите огонь! И вот еще что… Никто не должен видеть и слышать, что происходит на вилле Клодия. Проберетесь туда пешком, всем бойцам выдайте черные плащи. Публий Цервий! Набери до полусотни верных вигилов, пусть постоят на страже, не подпускают любопытных к вилле. Исполняйте!

Кентурионы выбросили руки, отдавая честь.

Стояла глубокая ночь, но яркая луна заливала холмы и долы, выбеливая храмы, углубляя черноту рощ и садов. Хвала Аль-Иляху!

Нахар ибн-Унфува таращил в темноту зоркие, круглые как у совы глаза. Позади него мерно топотали конные сотни. Проводник, молчаливый эллин с клеймом на плече и на лбу, ехал рядом с Раххалем, но не обращал на шерифа внимания. Презирал? Раххаль усмехнулся. Пусть только до места доведет, там разберемся…

Алы шли полями и лугами, в удалении от дорог, обходя поселки и виллы.

– Долго еще? – спросил шериф.

Эллин мотнул головой.

– Кориолы мы уже миновали, – сказал он глухо, – сейчас проедем меж двух озер, оставляя слева Арицию… Еще миль шесть.

– Один фарсах!– успокоенно кивнул Раххаль.

Склон Альбанской горы, заросший кустарником и редкими чащами, был пологим и движение конницы не задержал. Вскоре конь Раххаля выбрался на обширную террасу, поросшую высокой травою, блестящей в лунном свете, как гибкие клинки. Нагромождением темной зелени предстала вилла Клодия.

– Пришли! – сообщил эллин и показал рукой: – Ворота с той и с этой стороны!

– Ал-Ала ибн ал-Хидрими! – негромко проговорил Раххаль. – Шаран ибн-Мурара! Ваши сотни заходят в передние ворота! Вашхия ибн-Харб! Икрима ибн-Абу-Джахль! Заводите своих в правые!

Конная лава разделилась на два потока и устремилась к высоким решетчатым воротам в каменной стене, ограждавшей парк и сад виллы Клодия. Не глядя, Раххаль вытащил кинжал и ударил без замаха, по рукоять всаживая лезвие под сердце эллину, не проявившему к Нахару ибн-Унфуве должного почтения.

Арабы разошлись по аллеям парка, их кони топтали клумбы, поднимая хвосты, валили навоз на мраморные плиты.

– Закрывайте ворота! – приказал Раххаль.

Смазанные петли не скрипнули, замкнули кованые створки с негромким лязгом. Заухал филин… И тут же десятки ярких огней занялись по всей вилле, поднялись, заплясали столбы яркого пламени, высвечивая каждую аллейку, каждую полянку с торчащей посередке статуей или брызжущим фонтаном.