Раб быстро поклонился хозяину и нырнул обратно к чадящим сковородкам и булькавшим кастрюлям.

Лобанов с Гефестаем вытащили наси на улицу и бережно усадили в лектику. Акун быстренько связал иудею руки, а Уахенеб заткнул беззубый рот кляпом. Сергей опустил расшитые занавески, проверил, чтобы не было щелей, и занял место в строю.

– Вперед!

Лектикарии совершили торжественный вынос и пошагали к Эсквилинским воротам. За городскими стенами находился настоящий паркинг, где своих хозяев ждали разнообразные повозки и в ряд стояли длинные здания платных конюшен. Целая толпа извозчиков кучковалась у фонтана, где поили лошадей. Лобанов взял напрокат удобную повозку-карпентарию с откидным кожаным верхом, запряженную парой лошадей. Наси небрежно перевалили на деревянное сиденье и подняли верх. Уахенеб сел на козлы, щелкнул бичом.

– Подожди нас! – крикнул Лобанов.

Фальшивые лектикарии сбегали в конюшню и вывели своих скакунов. Акун держал под уздцы двух камаргских жеребцов – своего и купленного для Уахенеба.

– Выдвигаемся!

Кавалькада неспешно двинулась по Тибурской дороге, мимо шумного рынка Ливии, мимо Паллантовых садов, мимо виллы Нерона, под акведук Девы, прямо к берегу речки Анио, где, слева от моста, на живописном пригорке, утопал в зелени милый особнячок, снятый префектом претория для тайных дел. Хозяева давненько сюда не наезжали, тишина в комнатах стояла гулкая, нежилая, только с дороги доносился иногда рокот повозок или стук копыт. Голоса гасли, запутывались в ветвях пушистых пиний.

Гоара бар-Акиву затащили в перистиль с пересохшим имплювием. Дальше перистиль должен был продолжаться еще одним помещением – экусом, но проем между полуколонн был неаккуратно заделан травертинским камнем.

Наси усадили в кресло, освободили от веревок и кляпа. Акун пролил ему на лицо струйку холодной воды. Наси вздрогнул и проснулся, хапая воздух ртом. Его выпученные глаза еще сильнее округлились при виде целой банды здоровенных красавцев вот с такими кулаками.

– М-миллион сестерциев! – промычал он.

– Успокойся, уважаемый… – начал Лобанов.

– Три миллиона! – с сердечной болью выкрикнул наси.

– Цыц! – сказал Лобанов, теряя терпение. – Мы не грабители, ясно тебе?

– Пожалейте моих деточек! – простонал наси.

– Сам жалей! – рявкнул Лобанов. – А теперь слушай, что я тебе скажу! Будешь перебивать – заткну рот кляпом! Я ясно выразился?

Наси испуганно закивал.

– Так вот, уважаемый, – холодно заговорил Сергей, – ты вляпался в самое вонючее дерьмо за всю свою жизнь! Ты ссужал деньгами господ Нигрина, Квиета, Пальму, Цельса?

Гиор кивнул, завороженно глядя на Лобанова.

– А тебе известно, что вышеуказанные господа замышляют убийство императора?!

Бар-Акива затряс головой.

– Я не знал! – каркнул он. – Клянусь! Я всегда любил принцепсов! И Траяна! И Нерву! Даже Тита Веспасиана! И Адриана я люблю!

– От тебя, уважаемый, потребуется не любовь, а помощь следствию! Тьфу, что я болтаю…

– Я заплачу! – с готовностью сказал бар-Акива.

– Надо будет как раз не платить! – втолковывал старику Лобанов. – Понимаешь? Не тратить деньги, а не давать их заговорщикам! Напиши письма всем своим служащим с четким указанием – векселя от консуляров не обналичивать!

– Понимаю! – взбодрился наси.

– А мне дай взаймы… ну, миллионов десять.

– Понимаю… – увял наси.

– Не кисни, уважаемый, я их верну!

– Я верю… – страдальчески улыбнулся бар-Акива.