Тони Гейтман бессильно привалился к каменной стене.

Марк отвернулся, не в силах глядеть на друга в таком состоянии. При этом он коснулся рукой стены, замер и уставился на ее поверхность; в его ушах появился какой‑то гул. Протянув руку, он крепко прижал ладонь к кирпичному выступу. И ощутил тепло. Словно в двухсотлетней каменной кладке были проложены трубы с горячей водой.

Марк отвел руку в сторону; на стене остался отпечаток ладони. Не грязь или пятно пота – рука по‑настоящему деформировала стену. Так, словно бы он вдавил рукой пластилин.

Марк инстинктивно сжал крепче ружье и оглянулся в сторону матери с ребенком – рефлекс из первобытного прошлого, мужчины должны защищать женщин и детей. Рут смотрела на него, преисполненная доверия; Дэвид потирал маленькой ручкой ссадину на лбу.

«Но от кого ты их защищаешь? – спросил Марк сам себя. – От кого? От сафдаров? Они пока по ту сторону ворот – но надолго ли?»

От священника Гораса Рида? Старец пьян и безоружен, вряд ли от него может исходить угроза. Преподобный сидел на ступеньках фургона; вокруг толпились несколько местных жителей, внимательно вслушиваясь в речи, которые извергали сухие губы старика. В конце концов, тот ведь служил в приходе тринадцать лет и обладал каким‑никаким авторитетом. Может, он и сейчас вещает о необходимости совершить жертвоприношение – убить Дэвида.

Прихожане разделились на два лагеря; если Ходджсоны перейдут под черные крылья преподобного, положение моментально осложнится.

Как защитить мать с ребенком от призрачного бога на этом островке суши меж океаном и доисторическим болотом? Что ему делать?.. Невольно в воображении стал возникать образ древнего божества или как его там, который входит в этот мир, будто убийца‑психопат, проникающий в детскую спальню.

А может ли он – пронзила Марка внезапная мысль – защитить ребенка от Криса Стейнфорта? Вот Крис с решительным – пугающе‑решительным! – лицом входит в здание форта... Что он задумал? Не подхватил ли частицу безумия Тони? Как бы сумасшествие не постигло и Марка – ведь ему стало казаться, что Крисом овладевает дух старого божества... нет, не старого, а древнего – из тех незапамятных времен, когда человек еще не вполне утратил свойства животного.

Тони рассказывал Крису про древние обычаи – как родители приносят в жертву детей, самую драгоценную жертву.

Так следует ли ему защищать сына от отца?

Марк поглядел на небеса – они изменились. Цвет их стал розовым, словно там, под тонкой оболочкой, пульсировала кровь. Как ему хотелось поверить в Господа благословенного, который соберет их всех и унесет отсюда подальше!..

Сейчас с людей, здесь собравшихся, слетает шелуха цивилизованности, и то, что обнажается под ней, – отвратительно. Первобытный животный инстинкт, который таится внутри каждого, выходит наружу и берет верх.

– Мама... мне холодно. – Дэвид смотрел на мать и ежился от озноба.

Рут плотнее укутала сына полотенцем и стала что‑то нашептывать; мальчик покорно кивал.

Потом она бросила взгляд на Марка.

– Мне надо переодеть Дэвида и приготовить теплое питье.

Марк поглядел в сторону преподобного и его паствы, собравшейся у фургона.

– Я принесу... Впрочем, нам лучше пойти в дом...

Бац!

Двери морского форта отворились, и на пороге возник Крис.

Марк видел, как тот уверенно проследовал в сторону Рут и Дэвида. В руках Крис держал громадный молот. Выражение его лица Марку совсем не нравилось. Крис выглядел так, словно принял важное решение. Словно решил идти до самого конца.

Марк спустил предохранитель и навел дуло на уровень колен Криса.