Я убил своего сына. Крису хотелось что‑то сказать, но он не мог подобрать нужных слов. Он обнимал Рут, та молчала, и казалось, какая‑то часть жизни покинула ее.

Лежавшая поодаль автомобильная шина вдруг лопнула, и из нее с шумом вышел воздух.

Крис тоже ощущал опустошенность; громадный запас горечи, гнева и разочарования был исчерпан.

Рут, я пожертвовал нашим сыном. Я оставил его здесь одного. Я ждал – зная, что последует взрыв и наш единственный сын погибнет.

Я пожертвовал нашим шестилетним мальчиком.

Условия контракта выполнены.

Старое божество, что обитает в тени нас, иссушило меня до дна и забрало мои горечь и гнев для своих собственных и неведомых нам целей. А взамен придало мне силы, дабы уничтожить сафдаров окончательно и бесповоротно.

Что‑то мягкое коснулось ноги Криса. Какой‑то миг он колебался, боясь опустить взгляд и догадываясь, что там может быть...

Наконец он принудил себя отвести взор от небес, теперь прояснившихся перед закатом, оглядеть пепелище, искореженную машину и... сдутый мячик – еще утром Дэвид им играл.

Теперь его охватила бесконечная грусть. Никогда уже Дэвид не прыгнет к ним на постель рано утром, смеясь и призывая поскорее вставать. Все это ушло.

Крис уставился на дырявый мячик, в глазах у него зарябило и защипало, как будто кто‑то тыкал иголочками вокруг век.

– Папа...

Нет... надо кончать с галлюцинациями, больше не хватит сил.

– Папа... можно выйти?

– Дэвид? – раздался голос Рут.

Крис остолбенел – на груде камней высилась фигурка, плохо различимая в дыму, сквозь который пробивалось предзакатное солнце.

– Дэвид! – пронзил тишину крик Рут.

Перемазанная сажей фигурка кинулась через двор и обрела реальность.

– Я прятался в подвале, мам. Я туда забрался... и вдруг бац! А потом вышел наружу.

Крис крепко обхватил сынишку руками, а Рут обняла их обоих.

– Дэвид, сынок, – шептал отец, – прости, я плачу... правда плачу... это так глупо...

– Это не глупо, – целовала их обоих Рут, – плакать вовсе не глупо.

Крис держал жену и сына и ощущал в себе чудную, поистине мистическую музыку; внутри вновь что‑то возрождалось. Он прижимал к себе своих близких и ощущал жар их тел.

Тем временем звук шуршащих волн стал постепенно меняться – начинался отлив.

51

– Добрый день, Крис. Все идет по графику?

Крис кинул взгляд с верхушки лестницы туда, где стоял майор с двумя щенками‑терьерами. Старик прикрыл веки, щурясь на ярком октябрьском солнце.

– Да вроде бы.

– Когда открытие?

– Через неделю, в пятницу.

Покуда майор болтал с Крисом, щенки теребили шнурки его тщательно начищенных башмаков.

А ведь всего полгода назад старый вояка бродил по деревне в лохмотьях, и в его взоре сквозило едва ли не слабоумие. Майор буквально походил на ожившее привидение.

Теперь же он, как и все, кто был в форте, совершенно изменился и мог сойти за мужчину в самом соку.

– С этими двумя сорванцами сущее наказание, – усмехнулся майор. – Чуть было не назвал их Доннер и Блитцен – ну, то есть Гром и Молния. Но мы ведь домашние, правда, ребята? – Майор радостно махнул рукой и позволил щенкам тащить себя дальше по улице.

Усмехнувшись, Крис вернулся к своим делам.

– Папа, подержать тебе лестницу?

Дэвид приостановился на новом велосипеде.

– Не надо, сынок. Почти все уже сделано.

Мальчик, давя на педали, помчался по деревенской улочке.