Однако если быть честным до конца, надо признать, что и некоторые американцы совершенно неверно оценивали положение, считая, что ученые приезжали сюда ради обогащения.

Как будто они крадут чужое, а не охраняют наследие прошлого, принадлежащее всему человечеству. Эти изделия надо переписать, занести в каталоги и сохранить для еще не народившихся поколений. Чего ж тут не понять? С особым раздражением он вспоминал ту высокую девушку, которая влезла в его первый разговор с Гэлуэем. Такие личности, не зная фактов, становятся в позу моралистов лишь потому, что это дает им возможность почувствовать свое превосходство. Святоши!

Самолет был уже на земле. Он пронесся мимо маленького здания аэропорта, неохотно развернулся и пополз обратно.

Лемьюел сошел по трапу вместе с несколькими попутчиками. Он всегда немного нервничал, приезжая в отсталую страну: кто знает, что у местных на уме? Медленно проходя таможенный и иммиграционный контроль, он вытягивал шею и тщетно искал глазами Гэлуэя. Галстук и непривычный зной душили его, но тут встречают по одежке, значит, снимать галстук нельзя. Однако, несмотря на галстук, его заставили открыть оба чемодана, и чернокожий таможенник принялся перебирать тюбики с кремом «после бритья», как будто намеревался их изъять. В конце концов он начертал на крышках чемоданов длинные белые полосы, чем страшно разозлил Лемьюела, и махнул рукой: ступай, мол.

На улице Лемьюел отбился от надоедливых таксистов и вдруг услышал, как его окликают по имени:

– Мистер Лемьюел! Позвольте, я возьму ваши сумки.

Лемьюел нахмурился, увидев приземистого тщедушного индейца с блестящими черными глазами и широченной улыбкой, обнажавшей редкие зубы.

– Вы меня знаете? – спросил он.

– Я от Кэрби Гэлуэя. – Человек говорил с акцентом, очень похожим на испанский. – Меня зовут Мануэль Круз.

– Я ожидал увидеть самого мистера Гэлуэя, – сказал Лемьюел, готовясь рассердиться.

– У него некоторые затруднения, – произнес Мануэль Круз более доверительным тоном, чем раньше, и метнул по сторонам обеспокоенный взгляд, словно боясь, что их подслушают. – Я вам все расскажу в грузовике.

– В грузовике?

Тем не менее он позволил Крузу отнести чемоданы в невероятно грязный, побитый и ржавый пикап. Когда их бросили в кузов на ржавчину и грязь, таможенные отметки перестали иметь значение. В пикапе было, по крайней мере, просторно и довольно удобно. Круз немного не доставал ногами до педалей, отчего еще больше походил на ребенка. Машину он вел рывками, беспорядочно крутя баранку то влево, то вправо.

– Кэрби пришлось встретиться с другими людьми, – объяснил Мэнни. – Вы знаете про зелье?

– Зелье?

– «Травка», «чаек», «подкурка».

– О, марихуана?

– Она самая. – Круз радостно закивал.

– Он возит ее контрабандой в Америку, – с легким осуждением сказал Лемьюел. – Да, мне это известно.

– Иногда кое‑кто приезжает сюда. Кэрби не знал, что они нагрянут, понимаете? Но когда такие люди появляются и говорят: «Потолковать надо», остается только ответить: «Хорошо, сэр». Вот Кэрби и прислал меня. Велел передать, что сожалеет. Я отвезу вас в гостиницу. Кэрби зайдет позже, а завтра поедете на участок.

– Завтра? Не сегодня?

Лемьюел приехал в Белиз на неделю раньше срока еще и потому, что не совсем доверял Кэрби Гэлуэю и надеялся сбить его с толку на случай, если Кэрби готовит ему каверзу. А теперь этот Гэлуэй тянет время, откладывает на завтра. Интересно, можно ли что‑нибудь сделать? Вероятно, нет, но попробовать стоит.

– У меня очень напряженный график, – сказал он.