И, сѣвъ на кушетку возлѣ Шарлотты, тётушка Эмили прежде поцаловала полненькія щочки дѣвушки, а потомъ начала шептать ей на ухо,

Никогда никакое лекарство не было такъ дѣйствительно, какъ тотъ чудный бальзамъ который тётушка Эмили вливала въ ухо племянницѣ. Какой нѣжный румянецъ выступилъ на щекахъ, и нѣжныя губки вскричали: „О милая, милая тётушка!“ а потомъ начала цаловать доброе лицо тётки. Когда вы ѣдете? Завтра, тетушка, n'est ce pas? О! z совсѣмъ здорова! Я сейчасъ пойду укладываться, вскричала молодая дѣвушка. — Doucement. Папа знаетъ объ этомъ планѣ. Онъ даже самъ предложилъ его.

— Милый, добрый папа! воскликнула миссъ Шарлотта.

— Но если ты будешь показыватъ большое нетерпѣніе, мама, можетъ быть, не согласится. Сохрани Богъ, чтобы я совѣтовала дочери притворяться, но при настоящихъ обстоятельствахъ, душенька… По-крайней-мѣрѣ я признаюсь, что случилось между Микомъ и мной. Я не боялась хлыста папа! я знала, что онъ не больно прибьётъ. А Бэйнисъ не прибьётъ даже мухи! Онъ очень жалѣетъ о томъ, что надѣлалъ онъ — онъ сказалъ мнѣ это, когда мы выходили изъ лавки. Мы встрѣтили одного человѣка возлѣ Биржи. Какъ онъ былъ грустенъ, но и какъ красивъ. Я поклонилась ему и послала поцалуй рукою. Папа не могъ пожать ему руки, потому-что нёсъ ною старую шляпу. Какая у него большая борода! Онъ походилъ на раненаго льва. «Ахъ, сказала я твоему папа, это вы ранили его, Чарльзъ Бэйнисъ». «Я знаю это, сказалъ твой папа, и не могу спать ночью, а все думаю объ этомъ».

Разъ въ жизни Шарлотта Бэйнисъ была счастлива оттого, что былъ несчастливъ ея отецъ.

Итакъ, генералъ не пожалъ руки Филиппу, но маіоръ Мэк-Гиртеръ подошолъ и подалъ раненому льву свою лапу и сказалъ:

— Мистеръ Фирминъ, радъ васъ видѣть! Если вы когда-нибудь пріѣдете въ Туръ, не забудьте моей жены и меня. Прекрасный день. Больной гораздо лучше! Bon courage!

Вечеромъ Филиппъ писалъ свое письмо въ гостинницѣ, когда маленькій слуга пришолъ къ нему и сказалъ, подмигивая:

— Опять эта дама, мосьё Филиппъ!

— Какая дама? спросилъ нашъ умный корреспондентъ.

— Та старая дама, которая приходила намедни.

— C'est moi, mon ami! вскричалъ знакомый голосъ баронессы. Вотъ письмо, во-первыхъ, но оно не значитъ ничего. Оно было написано прежде важнаго извѣстія, добраго извѣстія!

— Какого добраго извѣстія?

— Черезъ два дня миссъ ѣдетъ въ Туръ съ дядей и тёткой. Она взяли мѣста въ дилижансѣ; они ваши друзья. Папа позволяетъ ей ѣхать. Вотъ ихъ визитная карточка. Поѣзжайте и вы также: они примутъ васъ съ отверзтыми объятіями. Что съ тобою, сынъ мой?

Филиппъ казался необыкновенно грустенъ. Несчастный джентльмэнъ, проживавшій въ Нью-Йоркѣ, прислалъ на него вексель, и онъ отдалъ всё, что у него было, кромѣ четырёхъ франковъ, и долженъ былъ жить въ домѣ до слѣдующаго жалованья.

— У тебя нѣтъ денегъ — я подумала объ этомъ. Посмотри!

И она подала молодому человѣку банковый билетъ.

— Tiens, il embrasse encore cette vieille! сказалъ маленькій слуга. J'aimerai pas èa, moi, par exemple!..

Глава XXIX

ВЪ ДЕПАРТАМЕНТАХЪ СЕНЫ, ЛОАРЫ И СТИКСА (НИЖНЯГО)

Наша дорогая пріятельница мистриссъ Бэйнисъ страдала отъ одного изъ тѣхъ припадковъ паническаго страха, которые иногда овладѣвали ею, я во время которыхъ она оставалась послушною вассалкою своего мужа. Мы говорили, что когда физіономія Бэйниса имѣла извѣстное выраженіе, жена его знала, что сопротивляться будетъ безполезно. Я полагаю, что онъ имѣлъ это выраженіе, когда объявилъ объ отъѣздѣ Шарлолты ея матери и приказалъ генеральшѣ Бэйнисъ сдѣлалъ необходимыя приготовленія.

— Она можетъ остаться нѣсколько времени у своей тетки, говорилъ Бэйнисъ.