— Ступайте въ гостиную, Филиппъ. Вы найдёте тамъ вашего стараго друга маіора Мэка. Онъ пріѣхалъ вь Лондонъ по дѣламъ и привёзъ извѣстія о…

Не нужно было говорить далѣе, потому что Филиппъ выбѣжалъ опрометью изъ комнаты. Потомъ раздался его крикъ, потомъ вышелъ маіоръ Мэкъ, такъ смѣшно подмигивая! Какія хитрости употребляли мы, чтобъ скрыть тайну отъ нашихъ дѣтей, которыя непремѣнно разболтали бы её! Я долженъ сказать, что родители приняли предосторожность противъ невинной болтовни и разспросовъ дѣтей относительно приготовленій маленькой спальной, увѣривъ ихъ, что она назначается для миссъ Григсби, гувернантки, прибытіемъ которой имъ угрожали давно. Одна изъ нашихъ дѣвочекъ, когда пришолъ Филиппъ, ничего не подозрѣвавшій, сказала:

— Филиппъ, если вы пойдите въ гостиную, мы найдёте тамъ миссъ Григсби, гувернантку.

Мы знали Шарлотту миссъ Григсби во весь обѣдъ и на слѣдующій денъ и смѣялись, малютка нашъ, который не умѣлъ еще говорить порядкомъ, навивалъ её миссъ Григсби и смѣялся громче всѣхъ. Такъ было весело! Но мнѣ кажется, что Филиппу и Шарлоттѣ было веселѣе всѣхъ, хотя можетъ быть они смѣялись не такъ громко какъ мы.

Когда мистриссъ Брандонъ навѣстила насъ, Шарлотта покраснѣла и сдѣлалась чудно прелестна, когда подошла поцаловать Сестрицу.

— Онъ разсказывалъ мнѣ про васъ! сказала она своимъ мягкимъ голосомъ, разглаживая волосы молодой дѣвушки.

— Знала ли бы я его, если бы не вы не спасли ли вы ему жизнь, когда онъ былъ боленъ? спросила миссъ Бэйнисъ. — И не должна ли я любить всякаго, кто любитъ его?

Мы оставили этихъ женщинъ однѣхъ на четвергъ часа, и въ это время онѣ сдѣлались самыми короткими друзьями на свѣтѣ. Всѣ наши домашніе, большіе и маленькіе, включая няню (женщину самой ревнивой, повелительной и безпокойной вѣрности), получили хорошее мнѣніе о нашей кроткой и молоденькой гостьѣ и ухаживали за миссъ Григсби.

Шарлотта была не такая красавица, чтобъ заставлять другихъ женщинъ говорить ложь, увѣряя, что она вовсе не Богъ-знаетъ какъ хороша. Въ тотъ періодъ, которымъ занимаемся мы, она имѣла прелестный цвѣтъ лица, можетъ быть, оттѣняемый ея чорнымъ платьемъ. А когда Филиппъ входилъ въ комнату, у ней всегда была готова гирлянда розъ, расцвѣтавшая на щекахъ ея въ минуту его появленія. Обращеніе ея было такъ просто и непринуждённо, что не могло не быть хорошо, потому что она была признательна, правдива, незанята собой, неприхотлива и принимала участіе въ другихъ. Очень ли умна была она? Я никогда этого не говорилъ — хотя, я не сомнѣваюсь, она цѣнила умъ нѣкоторыхъ мущинъ (объ имени которыхъ не кчему упоминать).

— Не великолѣпное ли это созданіе? кричалъ Филиппъ въ достопамятный вечеръ ея пріѣзда, когда она и другія дамы ушли спать. — Чѣмъ я заслужилъ такое чистое сердечко? Я слишкомъ счастливъ, слишкомъ!

Голосъ его прервался за его трубкой и онъ отёръ кулакомъ глаза, сіявшіе радостными и признательными слезами. Когда фортуна даётъ такую милость человѣку, мнѣ кажется, мы не должны жалѣть о томъ, чего она его лишаетъ. Когда Филиппъ ушолъ въ полночь (ушолъ? его выгнали, а то онъ навѣрно продолжалъ бы разговаривать до разсвѣта) при дождѣ, бившемъ его въ лицо, и съ ста фунтами въ карманѣ, составлявшими всё его имущество, я думаю, что на свѣтѣ не было человѣка счастливѣе и богаче его, потому что не обладалъ ли онъ сокровищемъ, котораго онъ не могъ бы купить и не захотѣлъ бы продать ни за какое богатство на свѣтѣ?

Моя жена можетъ говорить что хочетъ, но это она причиною приглашенія миссъ Бэйнисъ и всего что случилось потомъ. При намёкѣ, что она будетъ дорогой гостьей въ нашемъ домѣ въ Лондонѣ, гдѣ находилось сокровище ея сердца, Шарлотта Бэйнисъ тотчасъ бросила свою милую тетку въ Турѣ, которая была такъ къ ней добра, своего милаго дядю, свою милую мама, всѣхъ своихъ милыхъ братьевъ, слѣдуя тому обыкновенному закону, который повелѣваетъ, чтобы женщина, при извѣстныхъ обстоятельствахъ, оставила домашній кровъ, родителей, братьевъ, сестёръ для одного человѣка, который дѣлается, для нея дороже всѣхъ.