Кастанедо молча снял с негра цепь. Самбо бросился целовать руки великодушного моряка, но тот быстро спрятал их за спину, говоря:

– Я тебе не покойная бабушка и не епископ!

Самбо не понял шутки боцмана; он сконфуженно отступил и горячо стал его убеждать:

– Самбо любить большой и малый буана. Самбо любить и их собака. Очень хороший собака!

– Ладно, иди теперь в лагерь, а вы, господин Кастанедо, не забудьте моего совета! Я не говорю «До свидания», потому что будет лучше, если мы больше никогда не встретимся.

Вскоре боцман со своими спутниками исчез в придорожных зарослях. Кастанедо бессильно прислонился к столбу и, грозя им вслед кулаком, проворчал сквозь разбитые губы:

– Вы еще услышите обо мне!

Между тем в лагере стали уже беспокоиться об отсутствии боцмана и Томека. Кавирондо стояли у тюков с багажом. Навьюченные ослы и оседланные лошади готовы были в путь. Вильмовский и Смуга нетерпеливо поглядывали по направлению к озеру. Вдруг они увидели Томека, бегущего вместе с Динго. Мальчик, запыхавшись, остановился рядом с отцом.

– Папа, дядя боцман просит, чтобы ты обязательно пришел на берег озера, – сказал он.

Вильмовский насупил брови. Кивнул головой Смуге.

Как только они несколько отошли от толпы негров, Томек заявил:

– Мы были у Кастанедо. Дядя боцман убедил его освободить Самбо.

– Какого Самбо? – с беспокойством спросил отец.

– Самбо – это тот негр, который был прикован цепью к столбу. Ну, тот, о котором Кастанедо говорил, что он людоед.

Томек кратко рассказал, как было дело.

– Если вы освободили Самбо, то почему боцман скрывается с ним на берегу озера? – спросил Вильмовский.

– Но ведь кавирондо слушают Кастанедо как родного отца, и боцман боится, что если они увидят Самбо и...

– Андрей, посмотри на нашего боцмана и все поймешь, – расхохотался Смуга.

Вильмовский увидел моряка, который сидел на поваленном стволе дерева. Великан, как ни в чем не бывало, дымил трубкой. Рядом с ним на земле прикорнул негр.

– Что там с тобой случилось? А ну‑ка, рассказывай! – тяжело вздохнул Вильмовский, рассматривая синяки моряка. – Вот уж правда, вас вдвоем никуда нельзя отпускать!

– Кастанедо жив? – коротко спросил Смуга.

– Жив, я такого греха не взял бы на душу! – возмутился боцман. – Этот подлец жив, но я его предупредил, что мы обо всем сообщим англичанам.

– Что ты об этом скажешь, Ян? – с тревогой спросил Вильмовский.

Немного подумав, Смуга сказал:

– Я не уверен, будет ли Кастанедо мстить. Судя по виду такого силача, как боцман, работорговец не скоро оправится от полученной трепки. Во всяком случае помочь бедному негру было нашей прямой обязанностью. Давайте не будем заранее тревожиться и закончим дело, начатое нашими героями.

– Я с тобой согласен, – усмехнулся Вильмовский. – Ян, спроси‑ка у этого парня, откуда он родом.

После краткой беседы с негром Смуга сообщил друзьям:

– Самбо принадлежит к племени галла, живущему на северо‑западных окраинах Уганды. Я ему сказал, что часть нашего пути будет проходить по его родным местам. Объяснил ему, кто мы и что тут делаем.

– Томек, беги к Хантеру и принеси дяде боцману свежую рубашку. Лучше будет, если кавирондо не все будут знать, – приказал Вильмовский.

Вскоре Томек вернулся с Хантером. Следопыт внимательно выслушал рассказ Вильмовского и лично расспросил Самбо.

– Ну и каналья этот Кастанедо! Жаль, что вы не застрелили его как собаку, – возмущался Хантер, гладя по голове бедного негра.