Десс собралась было ответить, но из другой комнаты раздался свист чайника. Сначала он тихо стонал, а потом разозлился и дико завизжал.

– Будем считать, что ты ответила «да», – сказала пожилая женщина. – Вот в мои времена молодые люди быстрее отвечали на такие простые вопросы.

Десс закрыла рот.

Рекс обалдеет, когда увидит это место. По сравнению с этим его историческая коллекция – так, убогий придорожный террариум. Да здесь полуночного добра на целый город хватит: наследие, оставшееся от потерянных поколений полуночников, доживает тут свой век, тихо ржавея. Может, здесь даже есть Хранилище знаний, и это не просто обрывки сведений, незаметно написанные на камнях в пустыне, а целая библиотека, столь же богатая, как и весь этот блошиный рынок вокруг. Придется спросить. Придется о многом спросить, когда вернется дар речи…

Возвращению хозяйки предшествовало дребезжание чайного подноса.

– Молоко, сахар? – прокашляла старушка. – Это для тебя тоже слишком сложный вопрос?

– Только молоко. – Десс терпеть не могла чай, но упоминать об этом было, видимо, уже поздновато.

– Очень разумно, – одобрила хозяйка. – Молоко обволакивает желудок, а от сахара только зубы гниют. Я вообще сахар в рот не беру, ни в каком виде. – Она широко улыбнулась, явив миру два абсолютно не тронутых временем ряда белоснежных зубов. – Представь себе, я не была у стоматолога сорок девять лет.

Десс сглотнула.

– Очень даже представляю.

Чайный поднос перестал дребезжать, приземлившись на столе перед Десс. Старушка села напротив, подцепила ниточки и энергично потеребила чайные пакетики в чайнике.

– Я сама не своя становлюсь, когда они пускают этот веселящий газ^{19}. Они бы еще дирижабль «Гудйир»^{20} наняли, чтобы разрекламировать всем, где я живу.

От этих слов мозг Десс завертелся, как жесткий диск, а потом ее осенило.

– Вы телепатка! – сообразила девочка.

– А ты быстро улавливаешь очевидное.

Женщина вынула из чайника мокрые пакетики и со всего размаху шлепнула их на блюдце. Затем налила в чашки заварку, щедро сдобрив ее молоком.

На какое‑ то время за столом воцарилось молчание. Старушка изящно прихлебывала чай, а Десс грела о чашку руки. Она поднесла ее к лицу и с отвращением уловила сильный цветочный запах крепкого чая. Десс могла пить чай разве что со льдом, добавив столько сахара и лимона, что он вообще превращался в лимонад с кофеином.

Интересно, почувствовала ли старуха ее неприязнь или ей мешает сырость в доме?

Сколько лет, она сказала? Сорок девять?… Именно сорок девять лет назад, по словам Рекса, были сделаны последние записи знания. Но не просидела же она все это время в этой развалюхе, которой давно пора на снос?

Женщина, похоже, ждала, когда гостья что‑нибудь скажет.

– Гм… меня зовут Десс.

– Естественно, – отрывисто бросила старушка. – Я знаю все ваши имена. Но все равно, очень любезно, что ты представилась, Дездемона. А я Мадлен.

– Приятно познакомиться, – буркнула Десс.

Под пристальным взглядом телепатки ее манеры полетели в тартарары.

– И мне тоже. Хотя я, конечно, хорошо тебя знаю.

– Конечно… – Десс нахмурилась. – Значит даже отсюда вы нас чувствуете? Можете читать мысли, даже в мертвой зоне?

– В мертвой зоне? Это еще что за чепуха? – Мадлен взяла ложку и яростно помешала чай. – Это сумеречное искажение, лучшее в Биксби. Как я сказала, в мои времена были карты. Тут, кстати, где‑то есть одна.