– Синеватый свет? Как в полночь?

– Да нет же. Телевизоры.

– Что?

– Повнимательней, дорогуша, – огрызнулась Мадлен. – Тем летом все нефтяные деньги были потрачены на кондиционеры и телевизоры. И это стало началом конца.

Десс прочистила горло.

– Постойте… Хотите сказать, что проиграли темнякам из‑за кондиционеров?

Мадлен сердито подняла палец.

– И телевизоров. Не забывай про телевизоры. Видишь ли, Десс, с того вечера взрослые стали сидеть по домам, они смотрели на мистера Джека Бенни^{22}, а не на наши детские игры. – Она подняла глаза и посмотрела прямо на Десс с едва заметной улыбкой на губах. – В то лето игры изменились. Некоторые дети всегда хотели поиграть в другую игру. Ты понимаешь, о чем я?

Десс снова сглотнула. На миг ей показалось, что Мадлен очень похожа на Мелиссу. У нее было такое же выражение лица, как у Мелиссы в те моменты, когда наступает полночная тишина, – холодное и отрешенное.

– Э… Боюсь, что нет.

– Да нет, понимаешь. Игра, которая нравилась некоторым детям, была построена на жестокости, власти и, главное, изгнании. Теперь они смогли в нее поиграть.

Десс тихо произнесла:

– Похоже на школу Биксби.

Она откинулась на спинку стула и сделала глоток горького чая.

А не шутит ли эта старуха? Может, спятила? Или все же говорит правду? Кондиционеры?

Мадлен кивнула.

– Из этого и выросла школа Биксби в ее нынешнем обличье. В будни я только и чувствую, что ее. – Она вздохнула. – Бедняжка Мелисса. Удивительно, что она еще не наломала дров.

Десс наклонилась вперед и твердо сказала, пытаясь вернуть Мадлен к ее истории:

– Но это еще не все. То есть Рекс говорит, что там знание просто обрывается. Вы же не перестали бороться с темняками потому, что все время пялились в телик?

Мадлен медленно качнула головой.

– Это произошло семь лет спустя, но конец начался тем летом. Трое детей узнали тайну. Во время одной из таких новых игр юный полуночник раскрыл им правду.

– Зачем?

Женщина хотела, кажется, пожать плечами, но получилось только дрожание.

– Он подлизывался, чтобы его взяли в команду. Наверное. Тысячи лет мы хранили тайну, и все пропало только потому, что никто не смотрел.

– В любом случае, когда эти трое дневных узнали правду, они затеяли новую игру. Каждую ночь они выходили в пустыню и раскладывали камни, пытаясь передать послание тем, кто был где‑то совсем рядом.

Десс кивнула.

– Дети до сих пор так делают. Хотя бы пытаются.

– Это давняя традиция. Даже я иногда чувствую их страх или разочарование, что приходит после полуночи из пустыни. Но те трое были гораздо настойчивее остальных. Они хотели доиграть до конца. Долгие годы они пытались узнать, что означают движущиеся камни, а когда ничего не получилось, привели в пустыню юного следопыта. В подарок темнякам.

Десс резко опустила чашку, и тепловатая жидкость выплеснулась через край, облив пальцы.

– Полунелюдь…

Мадлен кивнула.

– Подходящее название, полагаю. В знании никогда не было имени для того, кем она стала. Я знала ее под именем Анатея.

– Но вы же телепат. Почему вы не узнали, что происходит?

– Никто не знал. Тогда эти трое переехали в Броукен Эрроу – за пределы наших возможностей. Они боялись возвращаться в Биксби, так же как я боюсь выходить из дома. Они тайно строили планы и здорово разбогатели.

– Разбогатели? Темняки им что, хорошо платят?

– В каком‑то смысле – да. Самый старший из них знает обо всем, что находится в пустыне: про расщелины с полезными ископаемыми, про древние водоемы.