Девочка фыркнула.
– Ну, мой отец перебрался сюда в восемнадцать лет, чтобы насолить деду. Они все время воевали, пока он рос, так что отец, можно сказать, сбежал от него сюда. Дед давно перестал с ним разговаривать, еще до того как я родилась. И даже сейчас папа утверждает, что родные от него многое скрывают о нашей семье. Мои двоюродные братья знают гораздо больше о том, что происходит, чем папа. Они все страшные подлизы и в Биксби носа не кажут.
Джессика кивнула. Конечно, любой в семействе, кто знал правду о полуночи, мог знать и о телепатах – и старался держаться подальше от Биксби. Интересно, сколько было деду Констанцы и как он тогда узнал о тайном часе?
– В этом‑то и проблема, когда рождаешься богатым, – вздохнула Констанца. – Приходится держаться правил, или тебя изгонят прочь. Поэтому я хочу быть актрисой – чтобы самой зарабатывать деньги.
– Так когда все это случилось? В смысле, как давно уехали Грейфуты?
– Давным‑давно. Тогда мой дед еще был подростком. Лет пятьдесят назад, что ли… Тогда как раз был нефтяной бум, на этом наживали состояния, а англоамериканцы не хотели, чтобы мы, коренные, хоть цент заработали. Что бы там ни произошло, мой дед получил травму на всю жизнь. И отказывается об этом говорить.
Джессика сделала глубокий вдох. Лет пятьдесят назад… Примерно тогда таинственным образом прервалось пополнение Хранилища знаний.
Конечно, история в том виде, в каком знала ее Констанца, тоже имеет смысл. Рекс много говорил о том, что история Оклахомы – один большой и долгий захват земли. Остальная страна отправляла коренное население в местные резервации, когда эта местность еще была бесполезным пыльным котлом. Потом земля резко понадобилась белым, и все договоры рассеялись как дым. Последняя территория индейцев превратилась в сорок восьмой штат. А когда здесь еще и нефть нашли, племенам стало совсем туго.
Возможно, истина лежит где‑то между этими двумя версиями. Любопытно, а приглашала ли Женская лига против нечистой силы коренных американцев к себе на вечера мороженого? Судя по сведениям, содержащимся в Хранилище знаний, древние люди боролись с темняками тысячи лет, но, возможно, их исключили из тайного общества, когда город захватили белые поселенцы. Если верить Рексу, очень похоже на то, как тогда все происходило.
Неужели знание завершилось, и Биксби лишился всех своих полуночников только из‑за нарушенных договоров и потому, что с ними решили свести счеты?
– Звучит ужасно, – сказала Джессика. – Но и очень интересно. Спасибо.
Констанца взяла учебник Джессики.
– Подожди‑ка, ты же изучаешь мировую историю. За кого это ты опять доклад пишешь?
Джессика глянула на книгу. По обложке растянулась карта мира, флага Оклахомы и близко нет.
– Вообще‑то я э‑э… не пишу доклад. Просто мне стало интересно, потому что я встретила этого парня… хотя нет, не встретила. Вряд ли он меня вспомнит. Но я подумала, что это твой родственник…
– Кто?
– А у тебя случайно нет двоюродного брата по имени… Эрнесто?
Констанца захохотала.
– Эрнесто! Что? Он к тебе приставал?
– Нет же! – Джессика покраснела и подумала: «Преследовал – да, но… не приставал».
– Ой да не смущайся, – хихикнула Констанца. – Он ко всем пристает, но он душка, правда. Вообще‑то, если хочешь с ним познакомиться как следует, он сегодня забирает меня из школы.
У Джессики встал ком в горле.
– Он?
– Да, мы едем в Броукен Эрроу к деду на пару дней. Старик еще больше перепугался, чем мои родители, когда узнал… о том, что стряслось вчера ночью. Начал вспоминать дурное.
– Еще бы, дурное. |