Сарказм я даже не пыталась скрывать, декан моего факультета не располагал к тому, чтобы щадить его самолюбие или выставлять в лучшем свете.

— Ну, что же, тогда присаживайтесь, — сухо дал свое соизволение устроиться в креслах хозяин кабинета.

Я тут же развалилась со всем комфортом, а вот Мидуэлл сел неестественно прямо, как будто то ли проглотил кол, то ли сел на него же.

— Мне… мне доводилось оказывать лорду Лестеру некоторые услуги, профессор Бхатия, — осторожно произнес Мидуэлл, будто на пробу. И нервно взлохматил светлые волосы. Ему было и неловко, и даже немного страшно вести такого рода разговор, я видела это по каждому движению.

Профессор Бхатия чуть приподнял брови и поинтересовался:

— Вам сказать, сколько лет вам придется расплачиваться за такую помощь? В тюрьме общего режима, но, если обнаружатся отягчающие обстоятельства, то, вероятно, и строгий режим вас не минует.

Декану факультета боевой магии и прежде-то было невесело, а тут стало и совсем уж грустно.

— Вы стали неплохо разбираться в уголовной законодательстве, — отметил он.

— Невеста обязывает.

С коллегой Мидуэлл был куда откровенней, чем до этого со мною. Возможно, потому что торговаться с Бхатией ему сил точно не хватало, тот давил сверху как пресс и не собирался ни на шаг отступать от своих позиций.

Уже через полчаса стало известно, как именно лорд Лестер связывался со своим добровольным и небескорыстным помощником, насколько часто, что именно требовал, сколько платил. Насчет последнего я подозреваю, он слегка преуменьшил полученную сумму. Как минимум процентов на тридцать.

— Как мило, что вы решили всем этим поделиться, профессор Мидуэл, — почти с откровенной издевкой произнес декан стихийников.

Было странно слышать такой тон от этого обычного идеально вежливого мужчины. Подозреваю, сейчас он как чайник забытый на плите. Закипел и скоро крышка слетит.

— Вы понимаете, что на вашей совести лежащие в лазарете студенты вашего же факультета. Практически весь седьмой курс. Выпускной курс, который, скорее всего, останется на второй год. И тот мальчишка с факультета менталистики погубили в первую очередь вы. Из-за собственной подлости и жадности.

Профессор Бхатия привычно давил на совесть. Мне уже приходилось видеть это не раз и не два. Обычно, если совесть в наличии имелась хотя бы в зачаточном состоянии, мудрому преподавателю удавалось до нее достучаться. По выражению лица Мидуэлла я бы сказала, что совесть в нем не просто не умирала, она и не рождалась вообще.

— Мне стоит расплакаться? Каждый выживает как может. Нужда не знает закона. Вам не понять. И я не рассчитывал, что все обернется… вот так вот. С жертвами.

Я только хохотнула.

— Ну, вот что Дэнни постараются пустить в расход вы просто не могли не знать.

Он как минимум готов был отдать на смерть Лестера-младшего! Ну да, этот парень за ангела никак не сойдет, но когда перед Дэнни встал выбор: жизнь Эшли Грант или собственное сытое и спокойное существование, Лестер выбрал жизнь Эшли, к которой даже никаких теплых чувств не испытывал.

Я на секунду задумалась.

Выходит, все проблемы Дэниэла появились у него из-за того, что он сделал доброе дело, спас чужую жизнь.

— Лорд Лестер в любом случае убьет сына так или иначе. Так что я, по сути, ничего не изменил, — и не подумал раскаиваться профессор Мидуэлл.

Вот ведь тварь. А еще гордыни явно в разы больше, чем ума. Как бы ни относился к Дэниэлу сам Бхатия, Лестер кузен леди Гринхилл, пусть и не самый любимый, но родственник. Соответственно, за него бхарат и удавить может.

— Дафна разберется, что делать с вами, — вынес декан стихийников не самый удачный для Мидуэлла вердикт.