У нас дети, Марьяна. – Оксана помолчала, потом осторожно начала:   Я вас прошу. Если вы… не уверены в своих чувствах, пожалуйста, не разбивайте мою семью. Оставьте моего мужа мне.

Я поняла, что у меня больше нет сил выслушивать её просьбы и причитания. Я дала себе пару секунд, скомкала в руке салфетку, после чего медленно поднялась из за стола. На Оксану сверху взглянула, мысленно поморщилась от её умоляющего взгляда.

  Вашу семью, Оксана, разбил он. В первую очередь, своим отношением к вам. Подумайте об этом. До свидания.

Другого я ждала от этой встречи, ох, другого. Я ждала, что меня будут стыдить, укорять, я буду страдать от угрызений совести, нелепо оправдываться, а вышло по другому. И от этого по другому, мне почему то ещё хуже, ещё пакостнее на душе, если бы меня открыто обвинили в стервозности и подлости.

  Всё в порядке? – спросил Пал Палыч, когда я села в машину.

  Да,   кивнула я. Выдохнула.

  Домой?

Я медлила. Потом сказала:

  Нет, на квартиру. Хочу одна побыть. – Усмехнулась. – В нашем доме как то много людей в последнее время.

  Это точно,   со вздохом согласился Рыков.

Оставшись одна в квартире, я некоторое время расхаживала по комнатам, пытаясь всё, как следует обдумать. Я думала, думала, проговаривала про себя правильные вещи, хотя, подсознательно понимала, что в моей голове все сложилось, как раз в тот момент, когда я села к Оксане за стол и встретила её взгляд. И всё тут же сложилось, как мозаика.

Я остановилась у кухонного окна, глянула вниз и вздохнула. Затем потянулась за телефоном.

Абакумов приехал спустя два часа. Вошёл в квартиру, выглядел немного удивлённым, но спокойным и уверенным в себе, улыбался.

  Почему ты здесь? – спросил он. – Дома тесно стало? – пошутил он. А меня от его шутки немного покоробило.

  У меня дела были в городе,   сказала я. – Встреча.

  С кем? – Димка снял пиджак, повесил его на спинку стула. Заглянул в холодильник. Я внимательно за ним наблюдала.

Я отступила к окну, завела руки за спину и вцепилась пальцами в край подоконника. А ему ответила:

  С твоей женой.

Он обернулся, но не сразу. Видимо, секунду пытался сообразить.

  С кем?

Я будто виновато пожала плечами. Если честно, когда я просила Дмитрия Алексеевича всё бросить и приехать ко мне, я была настроена куда решительнее, чем чувствовала себя сейчас. Пока я его ждала, даже речь сочинила, полную всяких доводов и причин, и думала, что справлюсь, куда лучше и хладнокровнее. А как только Димка оказался в непосредственной близости, вся моя смелость куда то делась. Взяла и улетучилась. И я поняла, что ничего из заготовленных раннее фраз, не помню. Подбираю слова.

  Зачем ты с ней встречалась? – переспросил он, потому что я молчала.

  Это вышло случайно. То есть, не совсем… наш разговор был случайным, она попросила о встрече, а я… почему то не смогла отказать.

Абакумов отставил на стол пакет сока, который успел достать из холодильника. На меня смотрел с тревогой.

  Марьяна, тебе не следовало этого делать. Я же сказал тебе, что всё решу сам.

  Но ты не решил, Дима.

  Что значит, не решил? – удивился он. – Я же с тобой.

Я усмехнулась.

  По твоему, это решение проблемы? Молча уйти, устраниться от жены и детей, и приезжать ко мне ночевать каждый день?

Мои слова его немного смутили, он кашлянул, после чего сказал:

  Нет, конечно. Это первые шаги.

Я вздохнула, от окна отошла.

  Шаги к чему, Дима?

  К нормальной жизни. Ты же сама говорила, что так жить нельзя.

  Нельзя,   согласилась я.