Тарасов сообразил, что здесь можно дать бой преследователям, крикнул:

– Выбирайтесь по команде! Я отвлеку эту скотину, а вы попытайтесь продырявить ей дно!

Прожектор погас.

В полной темноте, окутавшей виману, она нырнула к скалам на дне подземного перекрёстка (Тарасов интуитивно остановил её в метре от каменной осыпи), не надеясь на автоматику, запомнив нужную точку высадки), и бойцы под его клич «Вперёд!» выпрыгнули из кабины с оружием наизготовку.

Пещеру озарил луч прожектора преследователей: они не боялись лететь с полным освещением, уверенные в том, что беглецы безоружны.

Тарасов заложил вираж, начал кружить, чтобы не дать вражеской машине пристроиться сзади, и эта карусель длилась несколько минут, пока ему не удалось приблизиться к месту высадки группы.

Однако финал боя оказался не таким, каким он себе его представлял.

Бойцы дружно открыли стрельбу по вимане преследователей, заставив её резко изменить курс.

Тарасов бросил свою машину ей наперерез, собираясь устроить нечто вроде тарана или хотя бы напугать пилота. Но его опередили.

Внезапно в пещере объявилась ещё одна вимана, вылетевшая из другой полости, и метнулась к двум первым.

Сначала Тарасов подумал, что это к первой пришла на помощь другая группа преследователей. Поэтому он изменил курс и тут же получил в бок ветвистую молнию разряда от первой машины. Стенки виманы мгновенно потеряли прозрачность, в кабине резко похолодало, и вимана начала падать вниз, перестав слушаться мысленных команд.

Удар был сильным – системы инерционного демпфирования отключились, – и Тарасов боками пересчитал все выступы по стенам и сиденья в кабине. Тем не менее ему удалось выбраться из виманы (трап выпал сам собой) первым, и он увидел финальную фазу боя.

Отличить виманы не было никакой возможности, так как они походили друг на дружку как блины, поэтому понять, кто победил, – оказалось, что пилоты конфликтуют, – сразу не удалось.

Одна вимана поразила вторую каскадом молний, и та на полной скорости врезалась в потолок пещеры, окуталась дымом, по её бортам замелькали тусклые вспышки, похожие на короткое замыкание. Слепо потыкавшись бортами о выступающие из стен рёбра, она плавно опустилась на острые камни и почернела, словно обуглилась.

– Командир! – раздался из-за скал голос Доктора.

– Глаза! – приглушённо скомандовал Тарасов.

Это означало, что группа должна была действовать согласно ситуации, по обстоятельствам, максимально эффективно используя свои возможности. С этого момента бойцы становились самостоятельными боевыми единицами, хотя и продолжали служить общему делу. Дело же это называлось – выживание.

Все затаились, высматривая пропавшую в темноте виману с неизвестными доброхотами, но она вернулась сама, осветила каменную осыпь, приземлилась. Открылся трап, на камни спрыгнул человек в светлом комбинезоне, и Тарасов, шалея от неожиданности, поднялся на ноги.

Это был Андрей Данилин, витязь, спец по особым поручениям ВВС.

Из-за его спины ступили на землю двое: молодой человек неприметной наружности и девушка в лётном комбинезоне.

– Привет, Влад, – сказал Данилин негромко, с мягкой доброжелательностью. – Я тебя почуял. Кто с тобой?

– Свои, – сглотнул горькую слюну Тарасов, приходя в себя. – Нос, Хохол, Хан. Откуда ты свалился?

– Не с верблюда. Искал Ключ, если тебе это о чём-то говорит.

– Говорит, я тоже искал, на Вилюе.

– Я на Чукотке.

– Нашёл?

– Давайте-ка побыстрей в нашу машину, там поговорим.

Бойцы Тарасова по его сигналу потянулись к вимане Данилина вслед за командиром.

Молодой человек, улыбаясь, каждому потряс руку, представился:

– Мирослав Кожухин.