– Я верю в то, что могу купить самую хорошенькую женщину в городе за пять банок неотравленной еды, а за сотню – десятки вооруженных солдат. А с грузовиком, полным протеинами военного производства, я, черт побери, смогу выбраться с этой планеты. Так что заткнись и копай живее! – И Кожа принялся энергично орудовать топором, используя его как грабли, чтобы расчистить пространство и от кирпичей и камней.

– Ладно. А где Пети?

– На стреме стоит, идиот. Там, в городе.

Нейлон покосился на остатки дома на противоположной стороне улицы – три или четыре этажа, истерзанные, словно некая доисторическая скала, только не ветром и дождем, а бомбами и огнем.

– Но я его не вижу.

– И не должен. Это он должен видеть тебя, как и любого другого, кому взбредет в голову прошвырнуться по улице. Ты что же, думаешь, я стал бы тут рыться едва ли не среди бела дня, ничем не прикрыв задницу, а?

Нейлон пожал плечами, промолчал и снова занялся своим делом. Далее все, что они говорили, полностью заглушалось скрежетом и грохотом.

– Эйми, что ты делаешь? – Говорившего видно не было, да и голос его звучал едва слышно.

– Смотрю видик, дядюшка Барт. Слышно все‑все, что они говорят, и кажется, что они совсем рядом с нами.

– Тебе не следует смотреть на это, Эйми. Твоя мать стала бы ругаться. Ну‑ка, дай сюда камеру.

Изображение заметалось, какое‑то время показывая куски земли вперемешку с детскими ножками. Затем камера снова уткнулась в двух мужчин, но уже немного под другим углом.

– Всем стоять! – раздался вдруг низкий голос, и секундой позже на экране возник высокий мужчина в камуфляжной форме и с обрезом на боку. Он ткнул оружием в сторону землекопов.

– Ах блин, и где же твой Пети? – выругался Нейлон.

– Посмотри, сколько еще дел вокруг, – миролюбиво обратился к военному Кожа, – а мы не жадные, мы с тобой поделимся.

Солдат расхохотался и махнул обрезом:

– Здесь ничего нет, ублюдки! Мы просто пустили слух, чтобы ловить таких придурков, как вы.

– Суки, – проворчал Кожа.

– О Господи Боже мой, – запричитал Нейлон. – Ты – вонючее мясо для тварей, проклятое вонючее мясо...

Солдат быстро сделал шаг вперед и ударил Нейлона в висок прикладом обреза, правда, не для того, чтобы убить, а лишь для того, чтобы тот упал на колени.

– Не смей называть нас так, подонок. Никогда не смей! Мы служим королеве. Это большая честь. Честь, слышишь? Впрочем, тебе этого не понять. Ты не Избранный. – Солдат обернулся куда‑то влево. – Эй, Симмонс, Кинг, сюда!

Показались еще два солдата, тоже вооруженные обрезами. Впереди них шел некто третий со связанными за спиной руками.

– О Господи, Пети! – прошептал Нейлон.

– Нет, вы не отдадите меня этим проклятым жукам! – воскликнул вдруг Кожа и, метнув топор в ближайшего солдата, бросился прочь.

Симмонс и Кинг одновременно вскинули ружья.

– Я достану его! – крикнул один из них. – Держи остальных!

Кричавший открыл огонь, целясь беглецу в левую лодыжку. Это ему удалось: Кожа остановился и, скорчившись, рухнул на землю. Раздался визг.

Топор не причинил солдату никакого вреда.

– Идите, подберите его. Я посторожу. Двое других бросились за жертвой.

– Королева будет довольна этими тремя. Она нам улыбнется, – мечтательно произнес оставшийся на месте и оглядел пустое пространство, бывшее когда‑то оживленной улицей столицы.

Камера задрожала, и невидимый дядюшка Барт сказал:

– Уходи, уходи, Эйми, давай, ступай!

Изображение исчезло.