|
– А машина? – Она стояла в гараже. Вы ее видели… Хорошая машина, но старого выпуска; словом, такая, какую покупают люди не слишком богатые. Вид приличный, и стоит дешевле, чем новая модель… – Вы не полюбопытствовали открыть багажник? – Я никогда себе не позволил бы ничего подобного. Мегрэ пожал плечами. Порядочность хозяина не слишком бросалась в глаза, и, кроме того, он знал, насколько люди этой профессии любопытны. – Короче говоря, они собирались вернуться к вам ночевать? – Да, пообедать и переночевать. Мы ждали их до десяти вечера и только тогда убрали приборы со стола. – В котором часу машина вышла из гаража? – Погодите… Уже стемнело. Думаю, около половины пятого… Я решил, что, насидевшись в комнате, молодые люди захотели развлечься, съездить в Монтаржи или еще куда нибудь. Чемодан остался наверху, и я не беспокоился насчет платы. – Вы ничего не знали о случившемся? – Ничего, пока не пришли жандармы около одиннадцати вечера. – И вы сразу подумали, что речь идет о ваших постояльцах? – Да. Я испугался за них. Когда молодой человек выезжал из гаража, я заметил, что он не слишком уверенно ведет машину. Видно, недавно сел за руль. А мыто знаем этот поворот у реки. – Вы не уловили ничего странного в их разговорах? – Я не прислушивался к разговорам. Итак, дело представлялось следующим образом. В понедельник, около пяти часов дня, некий Жан Вербуа, двадцати лет, агент по рекламе, проживающий в Париже на улице Акаций, дом 18, купил в ближайшем от своего дома гараже машину хорошей марки, но устаревшей модели и заплатил за нее пятью тысячефранковыми ассигнациями. Как сообщили Мегрэ по телефону, хозяин гаража обратил внимание, что в бумажнике его клиента оставалась еще довольно толстая пачка денег. Вербуа не стал торговаться и заявил, что табличку с фамилией владельца машины он заменит завтра. В гараж он явился один. О том, как и где он провел вторник, никаких сведений еще не имелось. В среду вечером Вербуа приехал на своей машине в «Приют утопленников», находящийся в ста километрах от Парижа, в обществе молоденькой спутницы, которую хозяин, человек с наметанным глазом, принял за девушку из приличной семьи. В четверг молодые люди выехали на машине якобы на прогулку по окрестностям, а через несколько часов в эту машину, стоявшую с потушенными фарами на обочине шоссе в семистах метрах от гостиницы, врезался грузовик. Шофер и судовщик утверждают, что слышали в темноте крики о помощи. Никаких следов Жана Вербуа, девушки. С утра местная жандармерия вела розыски по всей округе, но нигде их не обнаружила. Ни на станциях, ни на фермах, ни в других гостиницах, ни на дорогах не встретили никого, кто подходил бы по приметам. Труп, найденный в багажнике, принадлежал женщине лет сорока пяти – пятидесяти, холеной и изящно одетой. Судебно медицинский эксперт подтвердил слова случайного врача, что женщина была убита в понедельник с помощью бритвы. Кроме того, хотя с меньшей уверенностью, эксперт предположил, что труп затолкали в багажник лишь через несколько часов после смерти. Следовательно, когда молодая пара приехала в гостиницу, в багажнике их машины уже находилось мертвое тело. Знал ли об этом Вербуа? Знала ли об этом его юная спутница? Каким образом их машина с потушенными огнями оказалась в восемь вечера на краю дороги? Остановились ли они из за какой нибудь поломки, с которой водитель новичок не сумел справиться? Кто находился в машине в момент столкновения? Кто звал ночью на помощь? Капитан жандармерии проявлял необычайный светский такт и не тревожил Мегрэ во время допросов, стараясь собрать со своими помощниками как можно больше различных сведений. Десять плоскодонок сновали по Луэну, прочесывая дно длинными крючьями. |
