|
Он добрался до отеля и вошел в свою комнату, но в постель не лег; чувствовал, что не уснет. Правда, гнев его остыл, теперь он думал об Алине - вспоминал обещание в ее глазах, белизну ее кожи, опьяняющую ласку. Он предавался этим мыслям до тех пор, пока не ощутил, как закипела его кровь, а мозг раскалился; он почувствовал, что больше не владеет собой. Тогда он подошел к окну и открыл его, подставив лицо ворвавшемуся прохладному ветру. Часы на церкви со стороны площади пробили двенадцать. - Я сделаю это, - пробормотал он, - клянусь Юпитером, я сделаю это! Он надел пальто и шляпу, вышел из отеля и заспешил по улице. Было тихо и пустынно, только иногда мимо со свистом проносился закрытый экипаж или случайный лимузин с теми, кто возвращался из театра или оперы. Стеттон шагал крупными шагами, глядя строго вперед, как человек, который точно знает, к какой цели стремится и намерен ее достигнуть. Подойдя к дому номер 341, он выпростал наручные часы и вгляделся в них в свете уличного фонаря. Стрелки показывали двадцать пять минут первого ночи. Он поднялся по ступеням и позвонил. Подождав минуту или около того, он позвонил снова. Дверь почти сразу отворилась на несколько дюймов, и показалось лицо Чена, дворецкого Алины. - Это я - Стеттон, - представился молодой человек. - Позвольте мне войти, - сказал он и подумал: "Я покажу им, чей это дом". - Но... мистер Стеттон... - бормотал, заикаясь, дворецкий, - мадемуазель Солини удалилась... - Как это? - изумился Стеттон, и, поскольку Чен не двигался, он распахнул дверь и ступил внутрь. Он оказался в приемной. Справа в гостиной было темно, но в дальнем конце холла сквозь фрамугу в двери библиотеки виднелся свет. Он направился туда. Сзади него раздался испуганный голос дворецкого: - Мадемуазель! Мадемуазель! Стеттон почти достиг дверей библиотеки, когда дверь ее отворилась и на пороге возникла Алина. - В чем дело, Чен? - недовольно спросила она, а увидев Стеттона, в удивлении отступила на шаг. Она не успела еще ничего сказать, как Стеттон уже вошел в библиотеку. На столе в центре комнаты, освещая ее, стоял канделябр с горящей свечой. В мягком кресле, установленном перед огнем, спиной к дверям сидел мужчина. Вскрикнув, Стеттон подбежал к креслу. Там сидел генерал Нирзанн. Генерал вскочил на ноги. - Ах! Стеттон! - приветствовал он нового гостя, старательно улыбаясь. Алина пересекла комнату. - Не ожидала снова увидеть вас так скоро, - сказала она Стеттону далеко не любезным тоном. - Не желаете ли присесть? Она была совершенно спокойна. - Я, кажется, не вовремя. - Он огляделся, окинул генерала тяжелым взглядом и сказал с сарказмом: - Не знал, мадемуазель, что ваш дом открыт для посетителей в столь позднее время. - Тогда почему вы вошли? - парировала Алина, все еще улыбаясь. Генерал бросил с большим негодованием: - Вы собираетесь, месье, диктовать мне время, когда позволено наносить визит моей кузине? - гневно обрушился на него генерал. - Ха! - взорвался Стеттон (что выглядело весьма неуважительно по отношению к маленькому воину) и повернулся к Алине: - Выслушайте меня. |
