Мирта похолодела. Ей показалось, что собственные глаза, лицо, руки - все, чего касался Шандор, сейчас окрасится в какой-нибудь ядовитый цвет вроде фальшивых денег и выдаст ее. Но ничего не произошло. Бабушка почти не больно подергала Мирту за ухо и напутствовала:

    -  Хорошая учеба и никаких мальчиков! Вот для тебя закон! Ступай в школу.

    … Когда младшие отпрыски семейства Ишкольц ушли в школу, мать сказала бабушке:

    -  Матушка, прошу тебя, не будь с ними так строга…

    -  Я выколачиваю из них твои грехи, дочь, - ответила бабушка Антония. - Они ублюдки. Они дети греха. Их надо воспитывать денно и нощно, чтобы из них получились достойные люди. Следи за Миртой. У нее опасный возраст. Я не уследила за тобой, и в шестнадцать лет ты оказалась беременной. Пришлось брать грех на душу - вести тебя на аборт…

    -  Мама, не надо об этом!

    -  Надо. Если ты хочешь, чтобы, в отличие от тебя, твои выродки стали достойными людьми… Подай мне завтрак, что стоишь?

    Роксана Ишкольц подавала матери завтрак и старалась унять злые, непокорные слезы. Мать была права. Как всегда. И дети нуждаются в суровом воспитании.

    … Мирта и Словен всегда ходили в школу разными путями. А сегодня этот маневр приобрел еще и статус демонстративной ненависти - брат не мог простить сестре своего унижения, а сестра брату - самого его существования. Потому Словен потопал через блошиный рынок, где продавалась всякая чепуха, понятная и любимая разве только мальчишками окрестных кварталов. А Мирта зашагала сквозь небольшую рощу, которая выросла на месте старых-престарых железнодорожных путей. Мирте всегда нравилось идти по заросшей травой и простенькими цветами узкоколейке, не опасаясь, что появится поезд, и мечтать о том, как однажды она вырастет и навсегда уедет от своей нелюбимой семьи. И из этого города. Она способная, она поступит в столичный университет, а там начнется иная жизнь, в которой не будет проклятого братца, ненавистной бабки с ее тростью!

    Вот только Шандор… Жаль будет расставаться с Шандором. Хотя почему расставаться? Теперь до окончания школы они будут гулять вместе, а потом - вместе же и поедут в Будапешт навстречу новому прекрасному будущему…

    Мирта выкинула из головы мечты - размечтавшись, можно и впрямь опоздать в школу, заработать «желтое замечание» и нарваться на неприятности. И быстрее зашагала по трухлявым шпалам, уже высушенным горячечным апрельским солнцем… И тут она отчетливо услышала за спиной рев приближающегося поезда.

    Она обернулась, леденея от страха. Здесь не могло быть никаких поездов!..

    … Никакого и не было. Только метелки прошлогодних бессмертников да опушенные белыми свечками ветви верб покачивались от теплого весеннего ветра.

    Мирта помотала головой, но страх не отпускал. Рев несуществующего поезда все еще стоял в ушах, заставляя тело трепетать от ужаса. Мирта припустила бегом из этой рощи и поклялась себе, что отныне шагу сюда не ступит. Хотя не знала почему.

    А про настроение и говорить нечего. Мирта не опоздала в школу, но явилась туда с таким похоронным видом, что никому на глаза не хотела показываться. Но разве это получится? На первом же уроке Шандор прислал ей записку:

    «Что случилось? Гусь прошел по твоей могиле? Улыбнись, Мирта! Я скучаю по твоей улыбке».

    И пририсовал улыбающееся сердечко, пронзенное стрел ой.

    Мирта даже не повернулась в его сторону. С ней творилось что-то странное. Рев несуществующего поезда никуда не делся, он бился внутри черепа и заставлял глаза слезиться, а все тело - противно ныть и болеть как при высокой температуре.