|
И тем не менее... Он не пьет, я вам уже это говорил... После смерти жены он живет затворником... Похоже, что он беспрерывно растравляет свое горе... Но я не знаю. Это только мое предположение... Быть может, его мучают угрызения совести из-за того, что он не смог создать ей более счастливую жизнь? Вчера, поджидая нас на улице Коленкур, отец Аннет много выпил. Ведь он сидел в баре; это единственное место, откуда можно наблюдать за домом... Взял вина машинально или просто для храбрости, а потом продолжал пить, не отдавая себе отчета... Когда он подошел ко мне, чувствовалось, что он еще владеет собой, но спорить с ним было невозможно. Что я мог ответить на его вопрос? Он повторял без конца, глядя на меня с мрачным видом: "Что вы собираетесь делать дальше?" И хотя еще за несколько минут до этого я ни в чем себя не упрекал, так гордился своей любовью, что готов был рассказывать о ней всем и каждому, я вдруг почувствовал себя виноватым. Мы только что начали есть. Как сейчас вижу красного лангуста и красную герань на подоконнике, Аннет, которая придерживала на груди свой халатик и не плакала. Я бормотал с искренним волнением: "Я вас заверяю, мсье Дюше..." Он продолжал: "Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что Аннет была чистой девушкой". В устах отца эти слова должны были показаться мне комичными, но я не заметил в них ничего смешного. Впрочем, это было не так. Когда мы с ней встретились, Аннет уже не была совсем чистой девушкой и не пыталась притворяться ею. Любопытнее всего, что она лишилась невинности отчасти благодаря своему отцу. У этого одинокого мизантропа была только одна страсть, нечто вроде культа своего ровесника, начальника по службе, которым он восхищался, питая к нему смиренные дружеские чувства. Аннет начала свою трудовую деятельность, работая машинисткой в кабинете этого человека, и Дюше гордился этим так же, как иные отцы гордятся гибелью своих сыновей за родину. Как глупо, правда? Свой первый опыт Аннет получила с этим человеком, впрочем, опыт, не завершенный из-за неполноценности ее партнера. Чтобы стереть в памяти это неприятное воспоминание и избежать повторения таких встреч, она уехала в Париж. У меня не хватило духу рассказать об этом отцу. Я замолчал, подыскивая слова. Мсье Дюше не отставал от меня, повторяя заплетающимся голосом: "Вы предупредили свою жену?"... Я без колебаний ответил "да", не подумав о последствиях... "Она согласна на развод?"... Признаюсь, я опять ответил утвердительно. Комиссар, пристально глядя на Жоссе, спросил: - А вы никогда серьезно не думали о разводе? - Не знаю... Ведь вы хотите правды, не так ли? Может быть, эта мысль и приходила мне в голову, но не очень отчетливо... Я был счастлив... У меня было достаточно маленьких радостей, и у меня не хватало мужества, чтобы... Он все время старался быть точным, но точность здесь была недостижима, и он начал понимать это. - Насколько я понял, вы не стремились к каким-либо переменам в вашем положении? - Это сложнее... Ведь и с Кристиной у меня был такой период... Ну, скажем, совсем не похожий на это... Такой период, когда жизнь совсем преображается... Понимаете? Потом мало-помалу, правда стала проступать наружу... Я увидел в ней совсем другую женщину... Но я не сердился на нее... Я понял, что это неизбежно... Я сам виноват, что сразу не сумел разгадать правду. Эта другая женщина, какой Кристина стала в моих глазах, тоже волновала меня, быть может, еще больше. Но она уже не вызывала ни любовных порывов, ни экстаза... Это что-то совсем другое... Он провел рукой по лбу жестом, который повторял теперь все чаще. - Мне так хотелось, чтобы вы мне поверили! Я так стараюсь, чтобы вы поняли все!. |
