— Мы сочинили настоящий роман, что-то вроде карнавала, игру с переодеваниями. О, ничего плохого! Невинный фарс. Мы решили переодеть Элоди в платье Мьетты, а Мьетту — в платье Элоди. Как я вам уже говорила, мы не хотели, чтобы дикарь отправился вместе с ней. После того, что мы тут сейчас узнали, мы с полным правом можем утверждать, что были правы. С помощью преданной кухарки нам удалось усыпить индейца, и мы взяли его одежду. Он заснул, потому что мы его усыпили. А так как мы сумели раздобыть второй такой же костюм, то первыми отправились Мьетта с кухаркой, переодетой Нагандой, и поклонники последовали за ними, а потом настал черед Элоди и Шарлотты, которая тоже переоделась Нагандой. Два дикаря, две Элоди. Прелестная шутка!

— Но кто же были эти два дикаря?

— Я же вам только что сказала: моя сестра Шарлотта и кухарка, Мари Шафуро.

— Значит, ваша сестра солгала, утверждая, что не покидала дома, хотя на самом деле она вышла вместе с Элоди?

— Ну, конечно, я уже устала вам это повторять!

Шарлотта встала.

— Господин комиссар, не слушайте ее. Это она выходила из дома. Ее бедная голова часто ее подводит; она увлекается, и ей чудится то, чего нет на самом деле. Она словно поврежденный автомат. Бедная моя девочка!

— А что скажет на это Мари Шафуро? — неожиданно задал вопрос Сартин. — Господин комиссар, вы позаботились проверить ее алиби?

— Разумеется, сударь, но только на тот час, когда, предположительно, было совершено убийство, не касаясь остального времени того вечера. Мари Шафуро, что вы можете на это сказать?

— Надо было защитить малютку! — всхлипнула кухарка. — Да, защитить малютку!

Пришлось потрясти ее, ибо она беспрерывно повторяла одну и ту же фразу. Наконец она умолкла, но продолжала всхлипывать, и Николя понял, что сейчас от нее ничего не добьешься. Как заставить ее разозлиться, пойти в наступление и совершить ошибку? Хорошо бы, оглушив противника доводами, привести его в смятение и окончательно подавить его. Что ж, дабы выиграть партию, ему придется поставить на карту все свои козыри. Он вернулся на прежнее, освещенное место, куда из узких окошек на него падали лучи заходящего солнца.

— Господа, — произнес он, — вы велели мне довести расследование до конца. Сейчас я расскажу вам одну историю, настоящую семейную трагедию, разыгравшуюся в стенах купеческого дома. В охваченной войной стране, где вытеснившие нас англичане преследовали побежденных французов и их индейских союзников, несчастье соединило двух детей, насильственно оторванных от своих семей. Утратив родных и близких, они всю свою любовь перенесли друг на друга. Кто первый бросит в них камень? И вот, после тяжелого перехода по морю, когда разразилась эпидемия, нанесшая огромный ущерб флоту Его Величества, они высадились на чужой для них берег и явились к родственникам девушки, которые, без сомнения, давно привыкли к мысли, что старший брат и его семья погибли при разгроме Новой Франции. Холодный прием, лицемерие, непонимание и презрение по отношению к «дикарю», словом, родственники невольно способствуют сближению молодых людей. В результате: ожидание ребенка, стремление сбежать из враждебно настроенной к ним семьи, пожениться, и, наконец, ознакомиться с содержимым пресловутого талисмана, который Наганда носит на шее, и узнать тайну, касающуюся дальнейшей судьбы Элоди. Обо всем этом они разговаривают совершенно открыто, не подозревая, что невинное дитя слушает их и шпионит за ними, передавая и продавая их слова, поступки и чаяния.

— Но кто знал о положения Элоди? — спросил Сартин.

— Сейчас я до этого доберусь. Прежде всего, Шарль Гален, отец. Рассказал ли он об этом своей супруге? Не знаю. Камилла и Шарлотта, разумеется.