— Убита? Что вы такое говорите? Может, я ослышался? Да как вы можете с такой легкостью сообщать об этом мне, ее ближайшему родственнику, и без того убитому горем? Наша Элоди убита! Убита! Дочь моего брата…

Большой любитель театра, Николя различил фальшь в причитаниях торговца. В тогдашних пьесах благородные отцы часто разыгрывали горе и возмущение, и сцена, представленная Галеном, показались ему не раз слышанной и виденной. Поэтому он сухо произнес:

— Я хочу сказать следующее: освидетельствование тела — Николя все же решил обойтись без терзающего слух термина «вскрытие» — неоспоримо доказывает, что эта девушка, точнее, молодая женщина, была задушена. Кстати, она была замужем или собиралась выйти замуж?

Он не намеревался посвящать родственника в результаты вскрытия, предпочитая сохранить эту карту до того момента, когда ее можно будет выгодно разыграть. Ответ Галена подтвердил правильность его поступка.

— Замужем! Жених! Вы бредите, сударь! Она еще совсем дитя!

— Сударь, я вынужден вас просить точно отвечать на мои вопросы. Мне необходимо проверить некоторые догадки, ибо относительно совершения преступления сомнений нет, насильственная смерть доказана, и как только я изложу свои соображения королевскому прокурору, тот доведет их до сведения уголовного судьи.

— Но, сударь, моя семья, моя жена… Им надо сообщить…

— Разумеется, но не сейчас. Когда вы видели племянницу в последний раз?

Помолчав и, видимо, уяснив для себя ситуацию, мэтр Гален ответил:

— Так как я являюсь одним из старшин гильдии торговцев мехами, входящей, как вам известно, в состав Большой корпорации, то меня пригласили на торжества, устроенные городскими властями. Но сначала мы собрались у одного из старшин, в его доме возле Нового моста. Утром я разговаривал с племянницей, и она сказала, что вечером хочет вместе с моими сестрами и служанкой Мьеттой пойти на площадь Людовика XV посмотреть фейерверк. Вечером мы тоже отправились смотреть фейерверк, но пришли с опозданием, когда пощадь уже запрудил народ, и толпа быстро отделила меня от собратьев по цеху. Не сумев продвинуться дальше Тюильри, я невольно стал свидетелем трагедии, и до самого утра помогал вытаскивать из ям жертвы. Вернувшись домой, я узнал об исчезновении племянницы и отправился на кладбище Мадлен.

— Благодарю, — сказал Николя. — Теперь начнем все сначала, и по порядку. В котором часу вы прибыли на площадь Людовика XV?

— В точности не могу сказать. После нескольких бутылок доброго вина, опустошенных нами в тот праздничный день, мы были навеселе, однако мне кажется, к площади мы подошли часов около семи.

— А господа из Большой корпорации смогут подтвердить, что вы присутствовали на той пирушке?

— Вам подтвердит каждый, кто там был. Спросите у господ Шастаньи, Левиреля и Ботиже.

Николя повернулся к Бурдо.

— Возьмите их адреса, мы проверим показания. Не встретили ли вы в ту ночь кого-нибудь из знакомых?

— Было темно, все были возбуждены, и узнать кого-либо возможности не представлялось.

— Еще вопрос. Как вам кажется, что могло стать причиной гибели вашей племянницы?

Гален в растерянности поднял голову; на лице его вновь появились признаки сильного волнения.

— Что мне вам сказать? Вы не уточнили, каким образом она погибла. А я видел только ее лицо.

Желая скрыть следы на шее, Николя показал только лицо умершей.

— Всему свое время, сударь. Мне хотелось бы только узнать ваши соображения.