– Я знаю, старик, знаю. Ты сделал все, что в твоих силах.

На мгновение между ним и адвокатом возникло что‑то вроде понимания, но старший выводной команды уже шагнул вперед, и Дуэйн невольно напряг мускулы. Каждый этап этой процедуры заставлял его испытывать все более сильный страх, с которым он справлялся лишь невероятным напряжением воли.

– Приказом главного прокурора федерального судебного округа Калифорния мы уполномочены привести в исполнение смертный приговор, вынесенный Дуэйну Уильямсу 5 мая 2065 года, путем введения ему смертельной дозы быстродействующего яда. Готовьтесь, мистер Уильямс. Мы будем с вами до конца.

– Повернитесь к кресту, мистер Уильямс, повернитесь к кресту, – пробормотал капеллан, но Дуэйн, не слушая его, рванулся с такой силой, что затрещали удерживавшие его ремни. Откуда‑то из глубин его обреченного тела исторгся протяжный вопль, похожий на вой неведомого зверя.

– Неужели вы хотите, чтобы ваша сестра увидела вас в таком виде? – укоризненно произнес старший надзиратель, стараясь успокоить Дуэйна. – Она специально приехала сюда, чтобы быть с вами в эти последние минуты; она проделала большой и трудный путь, а вы…

– Да пошел ты!.. – огрызнулся Дуэйн, но его немалая физическая сила – та самая, на которую он полагался на протяжении всей жизни, – ничем не могла ему помочь сейчас. Выводящие выкатили тележку с привязанным к ней Дуэйном в зал казни, закрепили ее на полу и вышли. Дуэйн остался лежать под шестиугольным окном, отгороженный от него только полупрозрачной пластиковой занавеской. Изогнув шею, он разглядел трех палачей в капюшонах, которые вступили в зал через другую дверь и встали по стойке «смирно».

– Пошли вы все! – прорычал он снова.

Дуэйну уже объясняли, что химические вещества подаются по трем трубкам, проходящим по консоли над его головой и соединенным с капельницей. Каждый из исполнителей повернет один кран, открывая свою трубку, но смертельный яд будет только в одной из них. В остальных – вполне безвредный физиологический раствор, который незаметно стечет в специальный контейнер. Таким образом, никто не узнает, кто из палачей ввел осужденному смертельную дозу.

«Вот, значит, как это будет,  – подумал Дуэйн. – Один поворот крана, и моя жизнь кончится».

Только теперь ему стало ясно – он так и не понял, не осознал до конца, что должно с ним произойти. Волна жалости к себе захлестнула Дуэйна с головой. В этот момент в зал вошла медицинская бригада, одетая в белые хирургические комбинезоны с капюшонами. Двое медиков толкали перед собой каталку с оборудованием. Одним из врачей оказалась женщина – приземистая, крепко сбитая, широкоплечая, – но под комбинезоном Дуэйн различил мягкие очертания груди. «Последняя женская грудь, которую я вижу в своей жизни», – подумалось ему. Как же он любил эти податливые полушария, как ему нравилось тискать их, ласкать, кусать, прижиматься к ним лицом, целовать, просто держаться за них, словно они и впрямь были воплощением материнской любви, которой он никогда не знал.

Внезапно Дуэйн поймал себя на том, что его тело совершенно онемело и он его почти не чувствует. Казалось, он спит и видит какой‑то странный сон.

– О боже! Мне вот‑вот отправляться по длинному голубому тоннелю, а я обкурился, как сапожник! – проговорил Дуэйн хрипло и рассмеялся, но ему никто не ответил.

Где‑то совсем рядом, чуть выше того места, где располагался его затылок, послышалось негромкое позвякивание медицинских инструментов, и Дуэйн понял, что сейчас начнется еще одна установленная законом подготовительная процедура. Женщина‑врач обошла тележку, на которой он лежал, и, встав с левой стороны, сделала какой‑то знак своему коллеге.