– Вот как? Впрочем, за пределами Лос‑Анджелеса это никому не интересно. Присылай, если хочешь, только имей в виду: твоя запись не должна быть длиннее двадцати секунд, иначе она никуда не пойдет. Усек?

– Угу. – Фред поскорее захлопнул крышку часов, чтобы редактор не успел заметить его торжествующей улыбки, и почти бегом бросился к своему БМВ «Спидвей». Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто за ним не следит, Фред опустил противосолнечный козырек, за которым он держал пудру и гримировальную кисточку. Тщательно припудрив лоснящийся от испарины нос, он включил камеру, развернул ее объективом к себе и, пригладив волосы, встал таким образом, что главный вход в тюрьму оказался прямо у него за спиной. Через какое‑то время безупречный двадцатисекундный сюжет был передан в Лос‑Анджелес, и редактор нехотя поблагодарил Фреда.

– Продолжение нужно? – спросил Фред. – Мне кажется, я знаю, куда попал труп.

– Ладно, давай свое продолжение, – отозвался выпускающий. – И дай мне Нормана Пауэлла, черт тебя побери.

Прежде чем отправить в Лос‑Анджелес следующий сюжет, Фред позвонил в морг, чтобы уточнить, во сколько прибыло тело Уильямса. Но тело еще не привозили. Тогда он позвонил в два других морга, но и там трупа не оказалось. Это было по меньшей мере странно, и Фред связался с пресс‑центром тюрьмы. Там ему сказали, что согласно последней воле Дуэйна Уильямса его тело передано для медицинских исследований. Подробности носят строго конфиденциальный характер.

– Это почему же?.. – агрессивно осведомился Фред.

– Таковы правила, – был ответ.

Все бесполезно. Тупик. Фред немного подумал.

– Странно, – проговорил он наконец.

– Что же тут странного?

– Ну… не знаю. Наверное, то, что Уильямс решил добровольно передать свое тело для использования в каких‑то медицинских экспериментах. Такие, как он, обычно не отличаются альтруизмом по отношению к обществу, которое приговаривает их к газовой камере или смертельной инъекции.

– Теперь, я думаю, мы никогда не узнаем, почему он так поступил, – сказал пресс‑секретарь и отключился.

Фред слегка потер лоб. Его мозг напряженно работал. Почему бы, внезапно подумал он, не написать большую обзорную статью для «Метрополитена», самого респектабельного американского журнала, который – единственный в стране – до сих пор печатался на бумаге. Он назовет свою статью «Анатомия жизни после смерти» и подробно проследит путь Уильямса – вернее, его трупа – от тюремного зала экзекуций до переднего края медицинской науки. А что? Кажется, должно получиться достаточно интересно – особенно если подробно описать скрытый от широкой публики мир людей, работающих с трупами, раскрыть характеры патологоанатомов, врачей, исследователей… Никакой слюнявой сентиментальности – только факты плюс лаконичный и точный стиль. И если все получится, он сразу же окажется в обойме самых востребованных репортеров.

Тут Фред не удержался и тяжело вздохнул. Сколько блестящих идей, которых хватило бы на десяток журналистов, у него было и сколько из них он осуществил? До идей ли тут, когда приходится крутиться как заведенному, хватаясь за каждую мелочь, за обрыдлую поденщину, чтобы вовремя платить за квартиру и перезаряжать аккумуляторы шикарного автомобиля? И все же Фред не спешил выбрасывать из головы историю Дуэйна Уильямса. Интуиция подсказывала ему – в ней что‑то есть. Кроме того, один его шапочный знакомый был приятелем редактора отдела новостей в «Метрополитене». Вдруг удастся опубликовать этот материал через него? Это вполне возможно, хотя пробиться в по‑настоящему респектабельные журналы для богатых едва ли не труднее, чем бежать из подземного «Каньона Гамма».