Я гляжу на хронометр. Мой выход — через пятьдесят минут.

При свете одинокой лампочки под потолком оба наконечника арбалетных стрел поблескивают холодным лунным серебром.

19.10–20.15

Посещение павильона «Животноводство» на ВВЦ

Педик он или не педик? Я терялся в догадках.

С одной стороны, выглядел румынский президент шикарно: лет на двадцать моложе своих анкетных шестидесяти пяти. Ни седины, ни морщин, ни пятен, ни кругов под глазами. На зависть гладкая кожа и здоровый цвет лица — кровь с молоком. Что из этого следовало? То, что он побывал — быть может, и не один раз — под ножом хирурга, делая косметическую подтяжку лица. И волосы наверняка он красил. И брови выщипывал. Эта трогательная забота мужика о своей физиономии была несомненным свидетельством голубизны.

С другой стороны, явных признаков, которые отличают безусловных педрил от всех натуральных людей, в господине Хлебореску я не заметил, сколько ни вглядывался. Ходил он вроде бы нормально, жопкой не вилял, плечами не поводил и не жеманничал. Ничего бабьего в голосе и в манерах тоже не проявлялось. Губы сердечком он не складывал. Глаза не подводил. Парфюмом не злоупотреблял. Фривольные татуировки на видные места не наносил. Одет был по протоколу: ни галстука-бабочки, ни кожаной куртки на голое тело.

С третьей стороны, откуда мне вообще знать, как выглядят и как ведут себя настоящие голубые? Из фильмов? Но там роли педиков обычно играют непедики. А в жизни я, слава Богу, сроду не водил знакомства ни с одним из откровенных жополюбов — если не считать известного Фердинанда Изюмова.

Да и у того, как потом выяснилось, ориентация была вполне правильная, без загибов, а под голубого он косил из-за политики, ради денег и по приколу…

Короче, за первые полчаса моей встречи с румыном я так и не смог вычислить, гомосек он или нет. Зато сумел пережить несколько мелких конфузов. Профилактически отодвигаясь от румына подальше, я свалил со столика бесформенный интерьерный букет и коллекцию зубочисток. Пытаясь вернуть на место хотя бы цветы, я потерял пуговицу на рукаве. А уклоняясь от возможных объятий, нарочно засунул руки поглубже в карманы пиджака — и сразу наколол палец какой-то острой дрянью. Тут только до меня дошло, что за весь сегодняшний безумный день я ухитрился поменять пиджак всего раз, сразу после визита к Потоцкому: в противном случае едкие запахи его продвинутых биотехнологий преследовали бы меня и в Кремле.

Кстати о Болеславе Яновиче! Где же его обещанное чудо-средство от долгоиграющего похмелья? Вечер на дворе, а диверсантка в моей голове — все как новенькая, и долбит, долбит, долбит…

Между тем наша светская беседа с румынским президентом, начатая в многолюдном Овальном зале, вот уже минут десять протекала в Круглом зале для приватных переговоров, а мы все еще болтали о ерунде. По-русски гость говорил с акцентом, однако все слова расставлял правильно. Мы с ним обсудили погоду (неустойчивую), вспышку рыбьей холеры (прискорбную), уровень аварийности на дорогах (высокий) и отношения их патриарха Даниила с нашим Мефодием (очень конструктивные). Я сообщил о том, что мелодия национального румынского гимна мне на слух напоминает песню времен гражданской войны «Все пушки, пушки грохотали». Гость проявил к моим словам вежливый интерес. В свою очередь, он похвалил новую аранжировку нашего гимна, но ничем себя не выдал, когда я назвал имя Элтона Джона и стал ждать какой-то особой реакции собеседника. Так и не дождавшись (может, Траян Хлебореску все же не педик?), я мысленно перебрал все оставшиеся темы и, в итоге, поинтересовался происхождением имени гостя.