Мать смотрит на Джейни.

— Конечно, — говорит она, идет к себе и выходит с двадцатидолларовой бумажкой. — И не надо мне ничего отдавать, милая.

Будь у Джейни время осмыслить этот разговор, она, может быть, пришла бы к выводу, что кое-что в нем даже более странно, чем ее способность попадать в чужие сны.

3.28

Джейни взбегает по ступенькам к двери полицейского участка и залетает внутрь, оставляя за порогом снег и ветер. Она оглядывается по сторонам: дежурный офицер жестом велит ей подойти, проводит через металлодетектор и контрольно-пропускной пункт. Узнав его — это Рабинович, Джейни улыбается. Ведь он понятия не имеет, кто она такая.

— В ту дверь. Принимаются только наличные или кредитки, никаких чеков, — говорит он то, что повторял уже очень много раз.

Еще не открыв дверь, Джейни слышит гомон, а оказавшись внутри, видит короткую очередь из разбуженных среди ночи, расстроенных родителей, кое-кто даже плачет — жалобнее, чем Керри по телефону. Она заглядывает за угол и видит решетку камеры.

Вот, оказывается, как это выглядит. А потом замечает их всех.

Мелинду с отцом. Зареванную, с размазанной по лицу косметикой — вид у нее ужасный. Папаша сердито тянет ее за руку, и, когда они проходят мимо, Джейни опускает глаза. Странно, но Мелинду ей очень жаль.

Одного за другим родители уводят еще трех ее знакомых, и Джейни становится свидетельницей их унижения. Наконец очередь доходит до нее. Она выкладывает на стойку тысячу долларов.

— Вы за кем? — осведомляется полицейский.

— Керри Брандт и Стью... — Она мешкает, вспоминая фамилию. — Стью Гарднер.

— Удостоверение личности, пожалуйста.

Джейни достает водительские права и протягивает полицейскому, который внимательно их изучает и только после этого поднимает на нее глаза.

— Вам нет восемнадцати.

У нее внутри все холодеет.

— Нет... всего через месяц исполнится.

— Прошу прощения. По правилам поручителю должно исполниться восемнадцать лет.

— Но...

«Вот дерьмо!»

Полицейский не обращает на нее внимания, а она стоит, решительно не зная, что делать. В голову лезут самые разные мысли, и ни одной толковой. Вздохнув, Джейни садится, чтобы обдумать ситуацию, и роняет голову на руки. Может, попробовать подкатиться к Рабиновичу, попросить поручиться за нее? Но нет, нельзя: капитан велела не говорить никому ни слова. И другие копы не исключение.

— Могу я, по крайней мере, поговорить с ней, чтобы она знала, что я пыталась помочь?

Полицейский смотрит на нее с удивлением.

— Вы еще здесь? Да, конечно. У вас две минуты.

Джейни изображает благодарную улыбку и направляется к камере.

За решеткой на скамьях сидят и лежат задержанные. Керри и Стью. Шей Уайлдер со своим братом. Вид у них пьяный, обкуренный, ошалелый, пришибленный и несчастный. Мистер Уайлдер, нагрузившийся сверх меры. И Кейб. Развалившийся, как у себя дома. Джейни не без удовлетворения отмечает, что Шей от него теперь довольно далеко. Не дотянуться.

Она кусает губу.

Керри бросается к решетке.

Джейни смотрит на нее с жалостью.

— Керри, милая, — шепчет она, — они не берут у меня деньги, мне ведь восемнадцать исполнится только через месяц. Ты не отчаивайся, ладно? Я что-нибудь придумаю. Честное слово. Обязательно придумаю, может быть, притащу сюда мать.

Керри снова ударяется в рыдания.

— Какой ужас, кошмар, ты только представь себе, что такое сидеть за решеткой!

Джейни, которой довольно было стенаний по телефону, обрывает ее.

— Черт возьми, Керри, заткнись! Не голоси, а то меня выставят и придется бросить тебя тут.

— Нет!

Слышны визгливые, пьяные голоса Шей, ее братца и Стью.