— И Наталка-полтавка? Где она, кстати?

— Крутит амуры с полюбовником твоей жены. Фердунчик, кажется? Шаловливый, словно парикмахер из женского салона.

— Ты и об этом знаешь? — удивился Сергей, прихлебывая пиво.

— Обязанность у меня такая. Шефа-распорядителя. Все обо всех: когда, где, с кем и на ком. — Розовое лицо Германа в синих прожилках и с кустиками поросячьей щетины приблизилось к Днищеву. — Федя у нас в цирке тоже выступит. Да и тебе будет не так скучно: как-никак родственная душа.

— На хрена он тебе сдался, дядя?

— Билеты станет продавать.

— Не боишься, что выручку украдет?

— А мне она и не нужна. Мы бабки на другом сделаем.

Фиолетовые, какие-то сумасшедшие глаза Германа начали косить в разные стороны, будто зрачки внезапно сорвались с шарниров. Он производил впечатление человека, решившего покончить с собой, но позабывшего, как это сделать.

— На чем же?

— Мы устроим в шапито лотерею. С очень ценными призами. И некоторые цирковые номера будут — закачаешься. Смертельные трюки. Патент — мой. Исполнение — твое. Слава — мировая.

— Объясни все-таки подробнее. Если «русская рулетка», то я отказываюсь.

— Подожди до двадцать второго числа.

— Так говоришь, словно в этот день наступит Страшный суд.

— В отдельно взятом районе, — подтвердил Герман. — У меня не было детства и прочих лет тоже. Жизнь моя начнется с двадцать второго августа. Мне приятно с тобой разговаривать. Ты умный, ты меня понимаешь.

— Нет, не понимаю. Да и не хочу.

— А чего ты хочешь? — пытливо спросил Герман.

— Вон ту блондинку в красном переднике. Ножки у нее красивые.

Сергея раздражал весь этот разговор, напускающий на себя темноту собеседник, его сигаретный дым, в котором плавало множество вопросов. Чего он изображает из себя какого-то мистера Джекила? Его место в одном из «санаториев» Карпунькова. Но Сергей отдавал должное хватке Германа, его устремленности к некоей непонятной пока цели. Обычно подобные люди добиваются своего, какой бы безумной ни выглядела их идея.

— Смотри! — сказал Герман и вытащил из сумки сложенный вчетверо глянцевитый лист бумаги. Это оказалась афиша. Отодвинув блюдо с креветками, Герман расправил ее на столе перед Сергеем. — Оцени качество. Какая полиграфия! А рисунки!

Вверху афиши огромными игривыми буквами было напечатано: «К ВАМ ПРИЕХАЛ ЦИРК-ШАПИТО!» — а в самом центре изображена веселая клоунская морда с красным носом-бульбочкой и широко распахнутыми глазами, опушенными длинными ресницами. Клоун разевал беззубый рот и выплевывал облачко-фразу: «Спешите! Спешите! Спешите! Взрослые и дети, полезайте в наши сети, мы готовим представленье — удивленье, объеденье, сновиденье!» Типографский текст ниже гласил: «В первом отделении программы — выступление лучших в России акробатов-эквилибристов под управлением Джангира Джангирова; силовые трюки Валентина Робана — поднятие на штанге двадцати четырех мужчин; полеты гимнасток под куполом цирка; дрессированные зайцы Василия Котова; стрельба из арбалета русского Вильгельма Телля; сеансы гипноза профессора Добролюбова — со всеми желающими; необыкновенный номер — говорящая отрезанная голова; фокусник Митута, проведший двадцать лет в горных районах Индии, показывает чудеса наяву; танцующие саламандры Екатерины и Натальи Гонпарколь. Во втором отделении — магия Германа Гауфа; поразительное зрелище (разрешено Министерством здравоохранения). Весь вечер на арене неунывающий клоун Серж-Сержик».