Грэм Грин. Проигравший выручает все
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Думаю, что небольшая зеленоватая статуя человека в парике верхом на лошади — одна из самых знаменитых статуй в мире. Я сказал Кэри: — Видишь, как блестит правое колено? Его так же часто терли на счастье, как ногу Святого Петра в Риме. Она старательно, ласково потерла колено, словно его полировала. — Ты веришь в приметы? — спросил я. — Да. — А я нет. — Я до того суеверна, что никогда не пройду под лестницей. И бросаю соль через правое плечо. Стараюсь не наступать на трещины в асфальте. Милый, ты женишься на самой суеверной женщине в мире. Столько вокруг несчастных. А мы — счастливые. И я не хочу рисковать. — Ты так здорово терла его колено, что нам должно очень везти за игорным столом. — Я просила не о том, чтобы нам везло за игорным столом, — сказала она.
2
В ту ночь я думал, что нам начало везти еще в Лондоне, две недели назад. Мы собирались обвенчаться в церкви Святого Луки на Мейда-хилл и поехать в свадебное путешествие в Борнмут. Нельзя сказать, чтобы эта поездка была очень соблазнительной, но мне было в высшей степени наплевать, куда мы поедем, раз там будет Кэри. Мы могли бы себе позволить и Ле-Туке, но решили, что в Борнмуте будем больше предоставлены себе, потому что Ремеджи и Труфиты тоже собирались в Ле-Туке. — К тому же ты просадишь там все наши деньги в казино, — сказала Кэри, — и нам придется тут же вернуться домой. — Я слишком хорошо умею считать. Весь день имею дело с цифрами. — А тебе не будет скучно в Борнмуте? — Нет. Скучно мне не будет. — Жаль, что это у тебя второй медовый месяц. Первый, наверное, был такой увлекательный — в Париже? — Мы могли раскошелиться только на то, чтобы провести там конец недели, — уклончиво ответил я. — Ты ее ужасно любил? — Послушай, это же было больше пятнадцати лет назад. Ты еще и в школу тогда не пошла. Разве я мог столько времени тебя ждать? — А разве ты меня ждал? — В тот вечер, когда она от меня ушла, я пригласил Ремеджи на обед и выставил ему самое лучшее шампанское, какое было. Потом пошел домой и проспал девять часов прямо поперек кровати. Она была из тех, кто ночью лягается, а потом говорит, что ты слишком много занимаешь места. — А что, если я буду лягаться? — Это совсем другое дело. Надеюсь, что ты и правда будешь лягаться. Я тогда буду знать, что ты рядом. Ты подумала, как мы много времени теряем на сон и совсем не знаем, что в это время творится? Четверть жизни. Ей долго пришлось это высчитывать. Она не так легко управлялась с числами, как я. — Больше, — сказала она, — гораздо больше. Я люблю спать по десять часов. — Тем хуже. И восемь часов в конторе без тебя. А еда, эта кошмарная необходимость принимать пищу? — Я постараюсь лягаться, — сказала она. Этот разговор происходил за вторым завтраком в тот день, когда началось наше так называемое везение. Мы старались при любой возможности вместе закусывать в «Волонтере», который находится сразу за углом моей конторы. Кэри пила сидр и утоляла свою неумеренную страсть к холодным сосискам. Я не раз видел, как она подряд съедала пять штук, а потом закусывала крутым яйцом. — Если бы мы были богаты, — говорил я, — тебе не пришлось бы тратить время на стряпню. — Да, но ты подумай, сколько времени мы бы тратили тогда на хорошую еду. Видишь, эти сосиски я уже доела. А с икрой мы бы еще не успели расправиться. — А потом была бы рыба под белым соусом. |
