– Дай‑ка ее сюда, – сказал я.

Луиза успела лишь налить в кофеварку воду. Я сжал ее в руках, закрыл глаза и попытался сосредоточиться…

Трах!

Я понял, что у меня получилось, даже раньше, чем рукам стало горячо. Кофеварка была полна горячим, благоухающим кофе.

– Ошиблись мы насчет первой таблетки, – сказал я Луизе. Она с нескрываемым любопытством смотрела на меня. – Вот что произошло во вторник вечером. У «монаха» было переводящее устройство, но «монаху» не нравилось, что оно вопит у него над ухом по‑английски. Он мог бы отключить ту часть аппарата, которая беседовала по‑английски со мной, тогда «переводчик» лишь нашептывал ему мои слова в переводе на «монаший». Но для этого было нужно сначала научить меня понимать чужую речь. Языковой таблетки у него не нашлось. Не нашлось у него и обобщенного лингвистического курса, если таковой существует, в чем я сильно сомневаюсь. «Монах» был здорово пьян, но все же изобрел выход. Профессия, которой он меня обучил, сродни твоей. Сродни в том смысле, что это очень древняя профессия и ее смысл трудно передать одним‑двумя словами. Но если попробовать ее приблизительно определить, то лучше всего подойдет слово «пророк».

– Пророк, – повторила Луиза. – Пророк?..

Она замечательно совмещала два занятия: слушала меня с предельным вниманием, ни на секунду не прекращая взбивать яйца.

– Или прорицатель. А может, еще точнее – ясновидец. Так или иначе, эта профессия включает дар языков, чего и добивался «монах». Но вместе с ним она дает и другие таланты.

– Такие, как превращение холодной воды в горячий кофе?

– Вот именно, умение творить чудеса. Сходную технику я и использовал, чтобы розовые таблеточки забвения исчезли, прежде чем попадут ко мне в желудок. Но главный из новых моих талантов – умение убеждать. Вчера вечером я убедил «монаха»в том, что взрывать звезды – грех.

Моррис боится, что кто‑нибудь переубедит его. Не думаю, что это возможно. Искусство чтения мыслей, также заложенное в моей таблетке, в действительности гораздо глубже, чем обычная телепатия. Я не просто читаю мысли, я заглядываю в души. Теперь тот «монах» стал навеки моим приверженцем. Быть может, он убедит в моей правоте весь остальной экипаж. А может, не мудрствуя, проклянет «хачироф шисп»– то самое устройство, которое взрывает звезды. Я лично намерен поступить именно так.

– Проклянет?

– Ты думаешь, я шучу?

– О, нет. – Она налила кофе. Твое проклятие выведет его из троя?

– Да.

– Вот и хорошо, – сказала Луиза, и я почувствовал силу ее собственной веры. Веры в меня, которая делала из нее идеальную послушницу. Когда она отвернулась, чтобы подать яичницу, я бросил ей в чашку треугольную розовую таблетку.

Она кончила накрывать на стол, и мы сели завтракать.

– Тогда, значит, все это кончено?

– Все кончено, – я отпил апельсинового сока. Просто чудо, как четырнадцать часов сна могут повлиять на аппетит. – Все кончено, и я могу вернуться к своей главной, четвертой профессии.

Она вскинула на меня глаза.

– Бармен. Раз и навсегда, я бармен. Ты выйдешь за бармена.

– Вот и хорошо, – повторила она, успокаиваясь.

Часа через два ее мозг освободится от рабских оков. Она снова станет собой: свободной, независимой, неспособной усидеть на диете и несколько застенчивой. Но розовая таблетка не сотрет ее собственной памяти. Луиза не забудет, что я люблю ее и, надеюсь, все‑таки выйдет за меня замуж.

– Придется нам нанять помощника, – сказал я.