Я не вспомню их черты лица, я их попросту не видел, но все нутро вопило в жуткой агонии, ибо коварный разум живописал, что оба ребенка совершенно точно походили на моего сына, на белокурого Лю. Посему же за эту роковую схожесть расплатились несчастные дети, и этот чертов бедняк Робер, и еще многие, которых Зверь затащил с собой в ад.

* * *

Этим утром, как всегда бывает после грозы, воздух был напоен пьянящей свежестью. Тяжелый туман боязливо прижался к земле, стелясь низким серым полотном. Каменистую дорожку едва-едва было видно, и мне приходилось напрягать глаза, вглядываясь под ноги. Этим сырым утром как будто сам воздух замер, боясь шевельнуться. Ни одно дерево не шелестело ветвями, не шепталось со своими длинноствольными сродницами.

В безлюдном безмолвии я обыскал сад и вышел к озеру. Уже наработанная привычка не позволяла мне выходить из дому без оружия, карабин был со мной. Вглядываясь в пустое побережье, первым делом мне бросились круги на воде. Такую рябь не подала бы водомерка – ровный рядок блинчиков сопровождался четырьмя ритмичными шлепками.

– Вот ты где, – выдохнул я, увидев Лю.

Мой сын сидел прямо на земле и кидал гладкие камешки на озеро. Он довольно поздно заметил меня либо просто не подавал вида. Скорее всего, второе. Я сел недалеко от сына.

– Лю, Зверь не просто так не покидает эти места. Он ведет охоту, понимаешь? На нас с тобой. Он запомнил нас, пока глядел оттуда, из-за толстых прутьев решетки. В своем заточении он озлобился на нас, как не озлобилась ни одна тварь из моего зверинца.

Лю кинул очередной камушек, который по форме никак не подходил. Вместо ровных блинчиков раздался одинокий всплеск.

– Ты злишься на меня? – спросил я. – Я сам на себя злюсь. Из-за того, что втянул тебя в это. Я прошу тебя, Лю, лишь об одном. Я знаю, что ты не слышишь моих слов, но ты умный, умнее многих детей, и ты все прекрасно понимаешь. И я прошу тебя – пожалуйста, просто поверь мне. Я обещаю все исправить. Эти леса снова станут нашими, и не будет никаких запретов, и все двери отворятся вновь. Ты мне веришь?

Лю глядел на меня, чуть закинув голову набок. Губы были плотно стиснуты, а взгляд сосредоточенно пялился на меня. После недолгого ожидания его белокурая голова все же согласно кивнула, безмерно обрадовав меня в то туманное утро.

* * *

Наступила осень 1764. Кровавая слава Зверя дошла до самого военного губернатора, графа де Монкан. Имя, выведенное изящным почерком на полученном письме, звучало знакомо. Вполне возможно, увидь я его, по привычке улыбнулся, припоминая, как отец или кузен непременно представляли нас друг другу. Так или иначе, в моих руках был лишь сухой лист бумаги.

Оттуда я и узнал, помимо довольно убедительных и дельных предостережений относительно прогулок в лесу, что в наши проклятые угодья едет капитан Жак Дюамель, а в его подчинении целый отряд насчитывает свыше полусотни драгун. Такая новость застала меня, едва я поднялся с кровати. Скверный сон и без того скорее изматывал, нежели придавал сил, а тут еще и такие «славные» известия.

С одной стороны, сколь бы романтично я ни был настроен, я четко осознавал, что прибывают, безусловно, мои сторонники, нежели противники. С другой стороны, меня тревожило, как тревожит любого порядочного хозяина, когда незнакомец переступает порог твоего дома.

Уже к обеду я отчетливо видел корень моих опасений. Сперва мне виделся положительный исход, что славный капитан вместе со своими не менее славными драгунами изловят Зверя, тем самым избавят меня и, самое главное, моего сына, от нависшей над нами опасности. Разумеется, есть шанс, что охотники, а уж тем более ратные люди, видали всякое, и внешний вид Зверя не натолкнет их ни на какие экзотичные теории относительно его происхождения. Ведь очевидно, что Зверь – не волк.