|
Люди герра Хёлле исправно несли свою службу, и у меня не было ровным счетом никаких оснований полагать, что что-то пойдет не так, ведь самое страшное уже случилось. Ничто не сравнится с этим блаженным выдохом долгожданной свободы, когда страшный рок обрушивается своим чугунным неподъемным телом, но твоя душа упрямо и вопреки ликует: «Свершилось». В глубине души я опасался, что кто-то из питомцев вытворит что-то подобное. Так что мне было даже за что благодарить Зверя, ибо он своим дерзким побегом и дальнейшими нападениями прервал тягостное ожидание чего-то ужасного и неотвратимого.
Посещения зверинца стали какой-то пустой формальностью. Я даже не помню, сколько раз за лето я спустился по старым каменным ступеням. Что-то мне подсказывает, что пальцев одной руки хватит для полного пересчета.
* * * Робкий стук в дверь моего кабинета едва ли не потонул в шуме бури, разыгравшейся за окном. Глубокая ночь меня не смутила, ибо накануне я был предупрежден. Я встретил на пороге ту самую девушку, выжившую после нападения. Ее голову и плечи укрывал черный платок. – Прошу. – Я тихо пригласил жестом войти. – Ваша светлость. – Она поклонилась и вошла в кабинет, любопытно осматриваясь по сторонам. Дав ей вволю наглядеться, я не спеша вернулся к столу. За окном огрызнулась буря, блеснув далекой молнией. Сыскав небольшую записку, я подглядел ее имя, написанное мне как напоминание, и лишь тогда послышался раскат грома. – Шарлотта Моро, – произнес я наконец, поднимая на нее взгляд. – Для меня большая радость, что твое доброе сердце не ожесточилось после страшной трагедии. Твоя помощь Святому Стефану будет щедро оплачена. – Благодарю, ваша светлость, – с поклоном молвила она, кутаясь сильнее в свой платок. – Ты уже ухаживала за больными? – спросил я. – Да, ваша светлость. Я ухаживала за немощными родителями Робера… Ныне покойного… Когда она добавила последние слова, ее и без того тихий голосок смолк. – Каким он был? – спросил я, не поднимая взгляда. Кажется, мои слова застали ее врасплох. Когда молчание затянулось, я все же обратился к ней взором. Ее глаза не знали ни сна, ни покоя, ни утешения. – Прости мое любопытство, – коротко извинился я. Шарлотта стиснула губы, и из ее груди сорвался пылкий и горестный смешок. – Он всегда знал, что делать, – пробормотала она, прикрыв веки. – А без него я потеряна и не знаю, куда идти. Отчасти потому и пришла к вам, что вы напоминаете мне о нем. Простите, ваша светлость, что говорю вам такое! Мой Робер – простолюдин и бедняк, но я не с тем сказала о вашей схожести! Как я увидела вас, так оторопела, до того вы похожи на Робера, особенно вот тут… Девушка аккуратно коснулась своей переносицы, будто бы проверяла, сошел ли синяк. – Как вы появились, – продолжила Шарлотта, – так у меня замерло сердце! Мне впрямь почудилось, что мне уже мерещится покойный, что зовет меня с собой! Как стала вглядываться, все больше ужасалась и верить не верила – одно лицо… Простите, что говорю вам такое, простите! Она зажала свой рот двумя руками. – Завтра приступишь к работе. Иди, – произнес я, указывая на дверь. – Ваша светлость, – напоследок пролепетала она, прежде чем скрыться. Раскат грома озарил комнату, инфернальная вспышка пробилась сквозь приоткрытую щель меж плотных занавесок. Небесный огонь оживил в памяти самое жуткое видение, которое мне привелось узреть, а именно – два крохотных гробика с изуродованными белокурыми детьми. Сердце безумно колотилось, и всего меня пробил лютый холод. |
