Однороги налетели на дозорных и смяли их прежде, чем те успели подать хоть какой‑то знак, оставив от людей лишь красные лужи.

Кеман прибавил скорость и двинулся вперед. Он добрался до наступающей армии раньше взбесившихся от ярости однорогов. Первые ряды солдат удивленно принялись посматривать на небо и гадать, не идет ли буря.

Тут на передовой отряд налетел табун, и пошло кровопролитие.

Кеман не захотел смотреть, что будет дальше. Он изменил направление полета и двинулся на север, испытывая приступы тошноты и легкое ощущение вины. Дракон даже не мог точно сказать, кого ему больше жалко и перед кем он чувствует себя более виноватым – перед солдатами‑рабами или перед однорогами.

«Мне бы очень хотелось, чтобы без этого можно было обойтись», – донеслась до него приглушенная мысль Шаны.

«Я знаю, – отозвался Кеман, с облегчением поняв, что Шана разделяет это ощущение вины. – Мне бы тоже этого хотелось. – Дракон испустил тяжелый вздох. Шана ответила ему таким же вздохом. – Ну, если я хоть что‑то понимаю в однорогах, по крайней мере половина табуна должна выжить. А если у рабов есть хоть капля здравого смысла, они должны были разбежаться в разные стороны».

«Если у них была такая возможность, – мрачно напомнила ему Шана. – Их хозяева могли не позволить им этого сделать. И я не знаю, как поведут себя однороги: то ли они разъярились настолько, что теперь развернутся и попытаются пройти насквозь через всю армию, то ли все‑таки бросятся врассыпную, когда люди окажут им серьезное сопротивление, – девушка снова вздохнула. – По крайней мере, мы дали волшебникам время запрятать все, что удастся, уничтожить все, что не удастся спрятать, и смыться оттуда».

«А куда мы направляемся? – спросил Кеман. – И.., как это могло случиться? Откуда эльфы узнали, где мы?»

«Мы направляемся на север, в старую человеческую крепость, – пояснила Шана, когда Кеман свернул, подчиняясь ее указаниям, поймал восходящий воздушный поток и набрал высоту. – Она сейчас в полуразрушенном состоянии, но она стоит на вершине холма, и там можно держать оборону, а в Цитадели – нельзя. Там слишком много лазов и запасных выходов, чтобы мы могли все их перекрыть. Волшебники прежних времен собирались сделать из этой крепости вторую Цитадель, но из‑за эпидемии так ничего и не успели».

«А откуда ты все это знаешь?» – удивился Кеман.

«Это было в тех старых хрониках, которые я нашла, – объяснила Шана. – Там, в самых дальних туннелях».

Видно, в тех старых хрониках было много всякого, о чем Шана не спешила рассказывать. Кеман не знал, чем это было вызвано. Возможно, ей просто было некогда…

А им по‑прежнему нужно было спешить, если только они собирались догнать отступающих волшебников.

Впервые увидев Цитадель, Кеман именно этого и испугался: он понял, что это место невозможно оборонять. Если в крепости много ходов, через которые можно выйти, это означает, что в ней много входов, через которые могут пробраться враги. Этим‑то Цитадель и отличалась от жилищ драконов…

Авось в новой крепости будет поменьше выходов.

«А насчет того, как это могло случиться… – продолжила Шана со сдержанным гневом. – Похоже, кое‑кто решил сменить хозяев. Один из старших волшебников. Когда ты поднял тревогу, его в Цитадели не оказалось, и к тому времени, когда я уходила, он так и не объявился. Мы предполагаем, что он рассказал эльфам все, что ему было известно о нас, – сколько нас, что мы можем сделать, и все такое.