И вскоре он обнаружил то, что искал. Он нашел людей, которые молча, без огней двигались через лес, и те, кто вел их, видели путь, невзирая даже на безлунную ночь и непроницаемую тьму, царящую под пологом леса. Вражеская армия превратилась в стрелу, и острие этой стрелы смотрело точно на Цитадель.

На мгновение Кеману показалось, что у него остановилось сердце.

«Огонь и Дождь!..»

Кеман судорожно взмахнул крыльями, а потом, когда потрясение уступило место панике, с бешеной скоростью ринулся вперед.

«Шана! – позвал он, напрягшись изо всех сил. – Пожалуйста, ну пожалуйста, услышь меня, ответь мне…»

Дракон поднялся повыше и на полной скорости понесся к Цитадели.

«Шана!»

Обычно Кеман менял облик при приземлении, чтобы не пугать окружающих, но теперь, когда он докричался до Шаны и поднял тревогу, девушка попросила его оставаться в драконьем облике. В таком виде Кеман мог войти в Цитадель только через главный вход – остальные были чересчур малы. Приземлившись, Кеман увидел, что иллюзия, маскировавшая этот самый главный вход, исчезла, и все вокруг видно, словно днем, благодаря свету сотен ламп и факелов.

Кеман услышал детский плач и шиканье взрослых. Из пещеры доносились усиленные эхом выкрики и приказы.

Струйки белого и серого дыма, ползущие из проема пещеры, пахли чем‑то еще помимо дров и масла.

От входа тянулся редкий, но непрерывный поток беженцев – группки по двое‑трое детей, и при них по одному взрослому, все с дорожными сумками. Кеман с трудом протиснулся мимо них, но беженцы даже не посмотрели на него, хотя большинство детей до этого видели его всего лишь раз‑другой, да и то на расстоянии. Сонные, растерянные дети брели, спотыкаясь и сутулясь под своими ношами. Взрослые же выглядели вполне проснувшимися, но мрачными и испуганными Цитадель бурлила. Взрослые и почти взрослые волшебники сновали туда‑сюда, перетаскивая всяческое имущество. Некоторые тащили в Цитадель большие узлы, а обратно шли с небольшими коричневыми тючками. Некоторые уходили в туннели и возвращались, нагруженные…

Некоторые скармливали пламени каминов какие‑то бумаги и книги.

Откуда‑то вынырнула Шана, тоже с тюком на спине. Ее лицо было бледным от напряжения и страха, спутанные волосы то и дело норовили сползти на глаза.

– Ты сегодня еще способен на полеты? – спросила Шана. Когда Кеман кивнул, девушка ухватилась за его спинной гребень и привычным движением запрыгнула дракону на плечи. Доля секунды – и она уже сидела на спине у Кемана.

– Куда мы направляемся? – спросил Кеман на языке Народа, зарысив к выходу из пещеры. От беспокойства у него пересохло во рту, а все внутренности, кажется, завязались узлом. Но даже сейчас у Кемана промелькнула мысль, что, если бы окружающая обстановка была поприятнее, он бы довольно заурчал, забыв о страхе и беспокойстве – больно уж приятно было чувствовать, что Шана снова с ним. Это действительно было приятно и правильно.

– Они не успеют вывести всех, кого нужно. Нам придется поработать отрядом прикрытия, – отозвалась Шана, когда они миновали еще одну группку детей и выбрались наружу К удивлению Кемана, Шана добавила:

– Мы сейчас провернем отвлекающий маневр, но не в одиночку. Помнишь тот табун однорогов, который нам тогда попался?

– Ну да, – рассеянно отозвался Кеман. – Я никогда не видел такого здоровенного табуна и даже не знал, что такие бывают, – однороги ведь даже друг друга не терпят. А это, видно, одно племя. Держись покрепче…

Короткая пробежка – и дракон мощным рывком взмыл в воздух. Кеману пришлось работать крыльями изо всех сил, чтобы скомпенсировать отсутствие восходящих воздушных потоков.