– Не надо, не надо… – махнул он рукою. – Лучше ничего не говори – всё равно слова эти ничего не значат… Это пустота… Но мы должны выйти из этого корабля…

– Помилуйте! – испуганный вскрик. – Только не заставляйте меня ходить по водам, ведь один уже…

– Ну да, да – помню конечно… По моей вине – я его не удержал… Ну так взойдём наверх…

– На парус?!

– Да–да – и не бойся. На «парусе» то я тебя удержу…

По раздробленным ступеням, опираясь друг на друга, кое–как они поднялись ещё на несколько уровней; с большим трудом, приподнимая и наваленные сверху обломки, смогли приоткрыть верхний люк. Почти все старые шипы на крыше «корабля» были поломаны, но зато появились новые, весьма массивные зазубрины, всё растрескалось, едва держалось. Первым поднялся, и, распрямившись, огляделся Алёша. И тут же порывисто вскрикнул:

– Ты только посмотри, прелесть какая!.. Ах, как же… Не бойся!..

И он нагнулся, подхватил проводника за угловатую руку, с силой потянул – тот вскрикнул, задрожал от ужаса, но не смел сопротивляться «Богу», и вот уже стоит, качается из стороны в сторону, от ужаса выкрикивает что–то невразумительное.

– Нет – ты только погляди! – восторженно восклицал Алёша. – И это в вашем, Мёртвом Мире?! Ты скажи – это только сейчас появилась, или же прежде было?..

Проводник только взглянул туда, куда указывал подрагивающей от волнения рукой Алёша, и тут же зажмурил глаза, залепетал:

– Это Остров Света… Буря нас отклонила непозволительно…

Но что за счастье! Ведь, когда сознание только вернулось к Алёше, он смотрел в пробоины, но в иную сторону – здесь же, среди этих безжизненных и безжалостных, холодной смертью наполненных тёмных просторов – тот свет, который и не чаял уж увидеть – нежнейший, апрельский; да такой переливчатый, живой, тихо, трепетно пульсирующий – свет этот был разлит над обширным островом, на котором, несмотря на отдаление, виделись и зелёные древа, и покрытые многоцветьем живых ковров плавные холмы.

– Прелесть какая! – восторженно восклицал Алёша, и блаженно улыбался. – …Так что же вы – всё время ведали об этом острове, и никогда не плавали к нему?..

– Это невозможно… – лепетал, стоявший по прежнему с закрытыми глазами, и намертво вцепившись в Алёшину руку, проводник. – …Только после смерти души попадают туда…

– Да нет же – нет! – без всякой злобы, но с острой жалостью воскликнул Алёша. – Я же уже говорил – вновь и вновь вы вращаетесь там, среди привычных вам каменных форм. Смерть–рождение–смерть–рождение – нескончаемый цикл существование. Нет – ещё раз говорю! Не после смерти, а прямо сейчас надо ступить туда!..

– Лишь только смерть…

– Да что же ты заладил со своей смертью! Ведь прежде же говорили, что после смерти за Врата попадаете? Так куда ж – за Врата или на остров – не ли здесь противоречия?

– И на врата, и остров…

– О нет–нет – какой толк это объяснять. Вот сейчас…

– НЕТ!!!! – страшным голосом заорал проводник, и сжал Алёшину руку с такой силой, что затрещала кость. – Только не берите меня на воды!

– Прощай! – всё с теми же горечью и жалостью воскликнул Алёша.

– Вы пойдёте к Острову Света? Но ведь прежде хотели ко Вратам?

– Туда влечёт меня сердце, а в сердце – Оля…

Сказав так, Алёша высвободил свою руку от руки проводника – тот дико вскрикнул, рухнул на колени, из всех сил вцепился в край люка, и, дрожа всеми своими каменистыми конечностями, стал медленно к нему подтягиваться.