— Вставай! — раздался девичий голос. — С какой команды?!

Я медленно встала и повернулась. На ее голос сбежались еще несколько человек. Теперь я могла их как следует рассмотреть.

Все в смеси нормальной спортивной одежды с какими-то повязками, самодельными доспехами и кольчугами, залихватского вида, с деревянными мечами и короткими копьями, двое с кривыми луками. Большинство — подростки, есть несколько молодых людей. Все смотрят удивленно.

— Вы что здесь делаете? — выразительно спросила я.

— Играем, — хором ответили подростки.

— «Киевская Русь» у нас, — ответил светловолосый высокий парень в мятых шелковых штанах, с длинным мечом в руке. — Вы из города?

— Я тут ищу кое-кого. Увидела ваш костер, подошла, а тут такие разговоры…

Все расхохотались. Я улыбнулась.

— Значит, игра… А кто такие ваши Мастера?

— Мастера? — говоривший полный паренек замялся, переглянувшись с соседом. По голосу я узнала того, кто сетовал на отсутствие «чипов на яд». — Мастера — Лэнгвар, то есть Леха, и Вика. А что?

Я расхохоталась. Вот тебе и Алексей Никитич!

— Нет, не те, — посетовала я на удивленные взгляды ребят.

— Так вы толкинисты! — неожиданно я вспомнила книгу и ее поклонников.

Только теперь я поняла, что непонятные выражения этих ребят — всякие «чипы», «хиты», «Мастера» — атрибуты так запугавшей меня игры!

— Мы — толкинисты?!! — насмешливо разъярились они. — Толкинисты — там, в Святом Озере. Туда и шагайте.

— А вы не знаете, где здесь собачий вольер? — решила воспользоваться ситуацией я.

— Какая в три часа ночи собачья вольера? — недоуменно спросил низкоголосый молодой человек.

И хотя было далеко не три, а около одиннадцати, почти все снова засмеялись.

— Я вижу, у вас тут веселая жизнь, — кивнула я. — Ну, бывайте.

— Погодите, — сказала девушка, которая минуту назад упирала мне в спину деревянное копье с поролоновым наконечником. — Я знаю, тут неподалеку есть заброшенный пионерский лагерь. Там сторожа живут, с собаками. Может, вам туда?

— Может. Где это?

— Вон там, даже еще дальше, чем наш лагерь. Пойдете по тропинке наверх, там будет поляна с кабаком, не обращайте внимания. Дальше идите — вверх по тропинке. Через километр, наверное, будет наш лагерь. А еще дальше и налево — увидите тот лагерь… там дом двухэтажный, голубенький такой.

— Спасибо. Ну, я пошла.

— До свидания.

— Счастливой игры!

Прошла мимо «кабака» — стола с тремя лавками и тентом из парашюта, огороженного бревенчатым настилом и веревками. Там толпился народ — что-то ели, пили, пели под гитару — попеременно тонким девичьим голосом и (это уже когда я удалялась вверх по тропинке) парным мужским.

Тропинка была из мерзких — три раза спотыкалась с непривычки о корни и поваленные деревья, чуть не покатилась по склону… Через двадцать минут, выбившись из сил и обматерив здешних лесников, не следящих за тропами, я вышла к лагерю «киевлян», где меня попытались сначала остановить, потом взять в плен, потом провести «игровое изнасилование».

Пытавшиеся получили достаточно вежливое первое предупреждение и удалились.

Я двинулась дальше, все медленнее и медленнее, обостряя свои развитые чувства, мерно вдыхая и выдыхая, постепенно растворяясь в окружающем лесу.