Тут же сработали все ловушки одновременно: проход затопила волна пламени, через миг погашенная обвальным градом. Пол покрылся ледяной коркой, над которой засвистели вылетающие из стен болты. Некоторые тюкались в щит, покрывая его трещинами — заговоренные, чтоб их! Судя по непрерывной ругани стражи, она успела залечь раньше.

Что там еще заготовлено для волосяных воров, Керрен не узнал. Выхваченный из кармана артефакт раскалился в пальцах — ох, не хотелось его тратить, да выбора нет, лишь бы силы хватило! — из ниши брызнуло молочное сияние, и маг очутился в самом сердце приморских пещер. Поскорее выплел несколько формул, стирая след телепортации — хотя найти его среди магического беспредела, творящегося сейчас в усыпальнице, даже архимагу вряд ли по силам.

— Ну ты даешь! — выдохнул Тьен, терпеливо поджидавший друга на условном месте.

Керрен поглядел вниз и обнаружил, что по-прежнему сжимает гроб коленями.

— …И вся заготовленная, тщательно продуманная пропаганда, которая должна была воодушевить народ на борьбу, пошла к болотнику в омут! Теперь на слуху только дурацкая история с кражей королевского тела, к которой примешались выдумки о призраке, а повстанцы выставлены не то некромантами, не то просто идиотами.

— Нет, что вы, — фальшиво ободрил Дар. — На некромантов вы ничуть не похожи.

— А гроб? — поспешила сгладить неловкость я.

— Стоит у Керрена в подвале. Если наткнетесь, не вздумайте открывать! А то дух там действительно… витает.

— Тьен, помоги бадью выплеснуть! — донесся из-за двери голос стряпухи.

Одноглазый извинился и встал из-за стола. Дар проводил его задумчивым взглядом, повернулся ко мне и ревниво заявил:

— По-моему, этот тип за тобой ухлестывает.

— Чего?!

— Ага, вон как глаз строит!

— Чушь какая, он просто пытается меня подбодрить! И вообще, Тьен, кажется, благородного происхождения. Ему по этикету положено флиртовать с дамой.

— Ой-ой-ой, как мы его уже защищаем! Ринка, ты с кем споришь? Как будто я мало Виткиных женихов отвадил… в смысле перевидал! Терилла небось локти кусала, что из такой красавицы превратилась в жуткую старуху.

— У каждого возраста свои прелести, — слабо защищалась я.

— Во-во, и у двадцатипятилетнего их гораздо больше! Ты бы видела, как сладострастно он кусает яблоко, глядя на твою…

— Прекрати!

— …нижнюю прелесть, — увернувшись от вилки, невозмутимо закончил брат.

Швырнуть ложку я не успела: Тьен вернулся. В руке он по-прежнему сжимал яблоко, уже изгрызенное до весьма неприличного — после Даровых замечаний — вида.

Мужчина улыбнулся. Я, напротив, залилась краской и прилипла взглядом к тарелке.

— Что? — насторожился одноглазый.

— Н-н-ничего, — пробормотала я. — Хлебом поперхнулась, кхе-кхе.

Брат злорадно хихикал в салфетку, делая вид, что сморкается. Вот паршивец, наврал с три короба, а мне теперь в каждом Тьеновом жесте будет леший знает что мерещиться!

— А чего вилка на полу валяется? — Мужчина подобрал ее, удивленно повертел в пальцах и положил на край стола.

— Упала. Видно, гость к нам спешит, — нахально сказал Дар.

— И не один. — Тьен уже не стал садиться, задвинул свой стул и прошелся по комнате, нетерпеливо поглядывая в окна.