Она посмотрела на часы. Без двадцати два.

Завтрашний день решит все. А сейчас — спать.

20 февраля 2000 года. Багдад

Но сон не шел. В ее мозгу, калейдоскопом сменяя друг друга, мелькали события последних часов: встреча с Виктором, его убийство, поездка в морг. Лишь часа в четыре Лена заснула, но сон был коротким и неглубоким.

В шесть утра она проснулась, но решила уже не пытаться заснуть. Надо было продумать все детали предстоящей встречи с женой Виктора.

В девять утра она набрала домашний номер Бирюковых.

Валентина долго не поднимала трубку, но Лена терпеливо ждала.

— Привет, Валентина!

— Ты, Лена? Я принимала душ, — наконец послышался ее голос.

— Давно не видела тебя, вот решила позвонить. Как там Виктор? — спросила Лена, сознавая всю чудовищность ситуации и свою подленькую роль в ней: она интересовалась Виктором, застреленным на ее глазах и обысканным ею в морге!

— Уехал в Мосул, — последовал ответ. — Осматривать достопримечательности. Завтра к вечеру должен вернуться. Совсем чокнулся на этих дурацких развалинах. Востоковед хренов! — фыркнула она.

— А ты чего не поехала?

— Ни малейшего желания. Да и давление что-то поднялось. Отлежусь маленько перед отъездом: послезавтра летим в Москву.

— Да ты что! Неужели в отпуск? — с притворным удивлением спросила Лена.

— В отпуск. Подожди, я выключу воду, — в трубке послышалось шлепанье босых ног.

Лена ждала, поигрывая яркой коробочкой «Хемиверина». Как помогло Ахмеду это средство в последний год его жизни, когда по ночам он метался и стонал от невыносимой боли! Сегодня оно должно было оказать еще одну услугу, но уже не ему — ей.

— Да, — вновь раздался голос Валентины.

— Валя, я тут подумала, не могу ли я передать вам с Виктором письмо в Беларусь? Наклеите марку, если не затруднит, и бросите в Москве.

— Конечно, Лена, о чем разговор. Приезжай.

Наступил решающий момент. Если Валентина откажется, все значительно усложнится.

— А может ты, Валя? Знаешь, мой «опель» что-то совсем скис, боюсь, встану где по дороге. Поболтаем, выпьем бутылочку хорошего вина за твой отъезд? У меня есть французское. Настоящее.

Она знала, чем можно заманить Бирюкову — и не ошиблась.

— Французское, говоришь? Это хорошо. Во сколько удобно?

— Давай часа в три.

— В три? Да ты что, так рано!

— Знаешь, Валя, мне еще вечером надо будет зайти к родителям Ахмеда, — солгала Лена.

— А ты, вроде, говорила, что у тебя с ними давно никаких отношений? — заметила Бирюкова.

«Черт! — выругалась про себя Лена. — Вот что значит ляпнуть, не подумав! Надо выкручиваться».

— Это верно, никаких. Но — понимаешь, вчера звонила его мать, просила вернуть альбом с его юношескими фотографиями.

Насчет альбома было правда. На прошлой неделе, разбирая старые газеты и журналы, Лена действительно обнаружила альбом со студенческими снимками Ахмеда, потерявшийся еще в те страшные дни, когда она в восемьдесят втором перевезла своего изувеченного мужа из госпиталя и все в доме перевернулось вверх дном. Глядя на снимки, сделанные лишь за пару лет до того, как они познакомились в Минске, она чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Альбом был. Звонка от матери Ахмеда — нет.

Бирюкова вздохнула.

— Ладно, буду в три.

— Ну, до встречи.

20 февраля 2000 года. Багдад

Или ей показалось?

Утром, после звонка Бирюковой, она сходила в магазин и, купив вина и кое-что из продуктов, возвращалась домой.