– Думаете, это и все, ради чего она водит всех за нос с тем, где находилась в ту ночь?

– Возможно, – ответил Бруссард. Он утер рот салфеткой и отодвинул тарелку. – Не поймите нас неправильно. Через несколько минут мы будем у ее брата, мы ей за эту ложь вклеим – мало не покажется. А если и еще в чем‑то наврала, все выясним. – Он резко вытянул руку в нашу сторону. – Спасибо вам.

– Сколько вы занимаетесь этим делом? – спросил Пул.

Энджи взглянула на часы.

– Начали вчера поздно вечером.

– И сразу заметили наше упущение? – ухмыльнулся Пул. – Вы, видно, действительно такие способные, как о вас говорят.

Энджи хлопнула ресницами. Бруссард улыбнулся:

– Иногда встречаемся с Оскаром Ли. Когда‑то давным‑давно мы охраняли порядок в жилых кварталах. После того как Джерри Глинна уложили на той площадке пару лет назад, я спросил его о вас. Знаете, что он сказал?

Я пожал плечами:

– Если я правильно представляю себе Оскара, гадость, наверное, какую‑нибудь?

Бруссард кивнул:

– Сказал, что оба вы раздолбаи почти во всех отношениях.

– Похоже на него, – заметила Энджи.

– Еще он сказал, что, если вам взбредет в голову раскрыть преступление, вам сам Господь Бог не помешает.

– Ну, Оскар! – восхитился я. – Красавец!

– Итак, вы сейчас занимаетесь тем же делом, что и мы. – Пул положил на тарелку аккуратно сложенную салфетку.

– Вас это смущает? – спросила Энджи.

Пул и Бруссард переглянулись. Бруссард пожал плечами.

– Тогда, – сказал он, – надо соблюдать определенные правила.

– Например?

– Например… – Пул достал пачку «Кэмела», снял с нее целлофан, развернул фольгу и вытащил сигарету без фильтра. Глубоко вдохнул, поднес ее к носу, закинул голову и закрыл глаза. Потом наклонился и стал тыкать незажженной сигаретой в пепельницу, как бы гася ее, пока она не разломилась пополам. После этого убрал пачку в карман.

– Прошу прощения. Я бросил.

– Когда? – заинтересовалась Энджи.

– Два года назад. Но мне по‑прежнему нужен этот ритуал. – Он улыбнулся. – Ритуалы надо соблюдать.

Энджи запустила руку в сумочку:

– Я покурю, не возражаете?

– Да ради бога!

Он проследил, как Энджи зажигала сигарету. Мы встретились взглядами, и мне показалось, что он читает мои мысли.

– Основные правила, – сказал он. – Нельзя допускать утечки в СМИ. Вы дружите с Ричи Колганом из «Триб».

Я кивнул.

– Колган полиции – не друг, – сказал Бруссард.

– А он и не обязан быть другом. Он писать обязан. Работа у него такая.

– Не спорю, – сказал Пул. – Но нельзя, чтобы журналисты узнали об этом расследовании что‑то такое, чего мы не хотели бы разглашать. Согласны?

Я взглянул на Энджи. Она рассматривала Пула через сигаретный дым. Наконец она кивнула:

– Согласны.

– Чудесно! – сказал Пул с шотландским акцентом.

– Где вы раздобыли такого? – спросила Энджи Бруссарда.

– Работая его напарником, получаю лишнюю сотню в неделю. За риск.

Пул наклонился, принюхиваясь к струйке дыма от сигареты Энджи.

– Во‑вторых, – продолжал он, – вы не из нашей конторы. Прекрасно. Но мы не можем позволить вам участвовать в этом деле, если вы будете добывать показания, демонстрируя огнестрельное оружие, как это было с мистером Большим Дейвом Стрэндом.