— Бренда! Вернись, пожалуйста.

Она не спеша двинулась в мою сторону, волоча за собой клюшку.

— Чего тебе? — спросила она.

— Я не хочу спорить с тобой.

— Я тоже этого не хочу, — ответила Бренда. — Мы впервые с тобой повздорили.

— Неужели моя просьба показалась тебе такой ужасной?

Она кивнула.

— Брен, я понимаю, что для тебя это было сюрпризом… Собственно говоря, это и для меня было сюрпризом. Но мы ведь уже не дети.

— Нейл, я просто не хочу этого делать. Ты тут ни при чем. Я не знаю, с чего ты взял, будто я не хочу покупать колпачок назло тебе. Дело не в этом.

— А в чем?

— Во всем. Я просто не чувствую себя достаточно взрослой для всех этих штучек.

— При чем здесь возраст?

— Я имею в виду не возраст. Дело не в возрасте, а… во мне. Понимаешь, это такая… осознанная процедура…

— Вот именно! Разве ты не понимаешь? Это сразу изменит нас.

— Это изменит меня.

— Нас. Нас обоих.

— Нейл, как ты себе это представляешь? Ты хочешь, чтобы я лгала врачу?

— Ты можешь сходить в клинику Маргарет Сангер в Нью-Йорке. Там не задают никаких вопросов.

— Ты что, уже делал это раньше?

— Нет, — ответил я. — Просто читал об этом в книге Мери Маккарти.

— В этом-то все и дело, Нейл. Я не хочу ощущать себя персонажем из ее книги.

— Не надо драматизировать, — сказал я.

— Это ты все драматизируешь. Ты думаешь, что это придаст нашим отношениям пикантность. «Прошлым летом я крутил роман с одной шлюхой. Я отправил ее покупать…»

— Ох, Бренда! Какая же ты эгоистичная сучка! Это ты будешь рассказывать про «прошлое лето». Для тебя ведь наши отношения уже в прошлом, не так ли? Ведь в этом все дело?!

— Ты прав. Я сучка. Я хочу прекратить наши отношения. Именно поэтому я попросила тебя остаться еще на неделю, именно поэтому я позволяю тебе спать со мной в моем собственном доме!.. Что с тобой происходит?! Вы бы хоть договорились с моей матерью третировать меня по очереди — сегодня она, завтра ты…

— Прекрати!

— Пошли вы все к черту! — вдруг расплакалась Бренда и убежала прочь. Я понял, что не увижу ее до вечера.

Гарриет Эрлих произвела на меня неизгладимое впечатление абсолютной неспособностью разбираться в побудительных мотивах окружающих. Да и в своих собственных. Она видела лишь то, что лежало на поверхности, и в этом отношении идеально подходила Рону, да и всему семейству. Прогнозы Бренды относительно миссис Патимкин полностью оправдались: едва появилась Гарриет, как мать Бренды приподняла одно из своих крыльев и приняла под него будущую невестку, прогнав оттуда Бренду.

Фигурой Гарриет была похожа на Бренду, разве что немного грудастее. О чем бы с ней ни заговаривали, Гарриет тут же начинала согласно кивать собеседнику. Пару раз она даже проговаривала последние слова моей фразы вместе со мной; впрочем, это было скорее исключением — по большей части она сидела со скрещенными на груди руками и кивала. Весь вечер, в течение которого Патимкин планировали, где будут жить молодожены, какую мебель им нужно купить, как скоро в семействе появится прибавление — все это время Гарриет просидела со скрещенными на груди руками. Мне даже показалось, что на ней белые перчатки. Оказалось, я ошибался.

С Брендой мы не обменялись ни единым взглядом, не сказали друг другу ни слова; мы просто сидели и слушали, причем Бренда нервничала сильнее меня. Под конец Гарриет стала называть миссис Патимкин «мамой», а один раз назвала ее даже «мама Патимкин».