По мере того как она рассказывала, ее голос становился все тише и тише.

 – Эллисон, почему ты не сообщила мне о ребенке?

 Она посмотрела на него невидящими глазами, с трудом возвращаясь из прошлого…

 – Тебе что, так удобнее, Коул? Ложь облегчает тебе жизнь? Мне всегда было интересно, какие оправдания всему, что случилось, ты находишь перед собственной совестью.

 – Боже мой, о чем ты?

 – Слушай, Коул, нас здесь двое – только ты и я. Больше никого. Тебе нет смысла врать или оправдываться. Все это было очень давно. Не притворяйся, что не получил писем, которые я тебе писала. Сначала я их посылала каждый день, но так как ты молчал, я стала писать раз в неделю. Потом я сообщила о ребенке. Ты же не потрудился мне ответить ни на одно письмо, Коул. Впрочем, само по себе это было ответом.

 Глава 5

 – О чем ты, Эллисон? Я ни разу не получил от тебя ни одного письма. Ты разве забыла, как ненавидела их писать? В первый год моей учебы в колледже я страшно скучал по дому и умолял тебя писать мне. А ты прислала мне единственную поздравительную открытку.

 Конечно, он был прав, она не любила писать. К тому же у нее была масса дел в школе, да и вообще. Только после того как они с отцом уехали с ранчо, она заскучала по-настоящему. Тут-то ей и захотелось выразить свои мысли и чувства на бумаге. Ничего удивительного, что он просил ее писать, когда впервые уехал из дома. Ей тогда и в голову не пришло задуматься, каково ему было в колледже в тот первый год, вдали от всего привычного. Тогда она по глупости этого не понимала.

 – Я говорю о том, что, когда мы уехали с ранчо, Коул, я сообщила тебе наш адрес в Сан-Антонио. А потом мой адрес в Мейсоне. Коул вплотную придвинул к ней свое лицо.

 – Ты что, меня не слышишь, Эллисон? Я не получал от тебя ни одного письма! Ни единого! Я даже не знал, что вы уехали, пока не вернулся домой на Рождество. Мне сказали тогда, что вы уехали в Колорадо.

 Она почувствовала, как в ней закипает злость.

 – Мы никогда не жили в Колорадо. И мне плевать, что наврала твоя сумасшедшая тетка!

 Коул встал.

 – Она не сумасшедшая. Эллисон тоже встала.

 – Ну конечно. Она же Коллоуэй. Она же само совершенство.

 – Я никогда не говорил этого.

 – А тебе и не надо говорить. Мне известно твое мнение о членах собственной семьи. Может быть, у нее и нет справки на сей счет, но она наверняка не в своем уме. Она ненавидела весь мир! Но особенно – мою семью. Не делай вид, что ты и этого не помнишь, Коул.

 – Черт побери! Я не делаю никакого вида! Она резко повернулась и ушла в другой конец патио, став к нему спиной.

 – Замечательно. Ты не делаешь вида. Но утверждаешь, что ничего от меня не получал. Так вот послушай, что я тебе скажу: я написала тебе по крайней мере дюжину писем подряд и в последнем сообщила, что ты будешь отцом.

 Он подошел сзади, и положил руки ей на плечи.

 – Эллисон, дорогая. Неужели ты не понимаешь, что если бы я получил письмо с такой новостью, я бы примчался с первым же самолетным рейсом?

 – Не понимаю, – упрямо твердила она.

 – Почему же?

 Он был искренне удивлен.

 – Потому что я отправила тебе столько писем, а ты все не приезжал. Он развернул ее лицом к себе.

 – Неужели ты думаешь, что я обманываю? Она увидела его сердитое лицо и глаза, сузившиеся от гнева.