-  Да брось ты, это все лабуда про фанатов. Даже чехи, которые, как их там называют, ну, вера такая…

    -  Мусульмане?

    -  Нет, мусульмане это все, а у них вроде секта.

    -  Талибы?

    -  Хрен его знает, может, и талибы, нет, кажется, их зовут вахабиты; так и они только за бабки воюют.

    -  Ну, а которые камикадзе? Особенно бабы. Им-то что за радость от бабок когда сами взрываются?

    -  Это смотря какие бабки…

    -  Да мне бы сейчас тысяч сто зеленых… Тачку бы взял новую, квартиру поменял…

    -  Кончай, ты всегда одно и то же гонишь…

    -  Ну, давайте устраиваться, - предложил Гутмахер, которому надоело слушать беспредметный треп. - Я думаю, Олюшке мы, естественно, уступим кушетку, а сами как-нибудь приспособимся на полу.

    -  Арик, а, ну, это самое, удобства здесь есть?

    -  Конечно, конечно, детка, здесь все приспособлено для жизни, только рассчитано на одного, максимум на двух человек. Но мы, я думаю, сможем устроиться.

    -  А где кушетка?

    -  Вот здесь, за занавесочкой, а это дверь туда, о чем ты спрашивала. Плохо только, нет душа, один умывальник. Ну, надеюсь, нас не год будут сторожить!

    -  А если будут? - спросил я. Идея затворничества втроем мне не понравилась. Продуктов у нас при большой экономии должно было хватить в лучшем случае на неделю. - Нам без еды долго не продержаться.

    -  Об этом не беспокойтесь, у меня есть большой запас консервов. Не очень вкусно, но с голоду мы не умрем…

    -  Какая широкая тахта! Арик, ты будешь спать со мной! - возвестила Ольга из «спального отделения».

    «Арик» от такого недвусмысленного предложения застеснялся и начал было отказываться:

    -  Ничего, Олюшка, я могу тебя стеснить, мне и на полу будет удобно…

    -  Да бросьте вы, - успокоил я его нравственность, - конечно, спите с Олей, думаю, она вас не укусит.

    -  Ну, если вы так считаете, и это не будет превратно понято, тогда конечно, - лицемерно согласился влюбленный.

    Осмотрев достопримечательности нашего убежища и полюбовавшись на «засаду», курящую в расслабленных позах, я начал придумывать, чем заняться. Наблюдать за любовной игрой двух голубков у меня не было ни малейшего желания.

    Первым делом я соорудил себе на полу не очень комфортное, но приличное и удобное ложе, после чего на него улегся и принялся за Чехова. Однако, читать мне все время мешали. То Ольга придумала перестановку скудной лабораторной мебели и привлекла нас к работам, то Гутмахер затеял интересный разговор о перспективах развития человечества, и я в него невольно втянулся.

    Судьба мира меня, как любого русского человека, понятное дело, волновала куда больше своей собственной, поэтому не включиться в дискуссию я не мог. Тем более, что наш мир, как это понятно всем здравомыслящим людям, скатывается прямиком в пропасть.

    Однако, Аарон Моисеевич думал по-другому и ничего необычного или трагического, способного погубить человечество в ближайшей перспективе, не видел. Во всяком случае, в ближайшие пять миллиардов лет, пока не разогреется солнце и не выпарит океаны. Разве что на землю упадет гигантский метеорит.

    -  А что будут делать люди, когда кончится нефть и другие полезные ископаемые? А выбросы вредных веществ в атмосферу? Глобальное потепление? Это что не начало конца света? - возразил я.