А тут такой подарок судьбы! Он, Максимин, сокрушит варваров и преподнесет в подарок императору ведьму, которая их собрала. И когда он это сделает, всё изменится, воины снова будут руководить империей и главным будет как раз Максимин!

Олаф же ничего не думал, он медленно шёл в первом ряду своего хирда, рядом не было ни Хроки ни дядюшки Угги: они командывали другими хирдами Железных островов. Вот он услышал по рации, что Прима дала отсечку и очень скоро пехота Запада перешла с шага на бег. Восемьсот ярдов до врага, семьсот, шестьсот, пятьсот, Олаф и его воины слышат громкий звук над головами и их обдаёт жаром, а в рядах противника начинают взрываться шары плазмы.

Три плазмомёта на милю фронта это очень и очень не много, и пехота Легиона, и её оппоненты из Федерации оперируют десятками стволов на километр, но в условиях Пангеи это практически приговор противнику.

Пехота Запада врывается в дезорганизованные боевые порядки врага и не встречая сопротивления давит, давит и давит. Плазмомёты, отстрелявшись по первым когортам в плотном строе имперцев, переносят огонь в глубину их построения, а затем еще дальше.

Максимин в ужасе смотрел как от огня и стали гибнет его армия, он смотрел и не мог произнести ни слова. Рядом что-то кричал Игнатий, но проконсул его не слышал, наконец консул с отмашкой ударил его по лицу.

— Приди в себя, недоумок! У тебя тоже есть маги! Отдай им приказ! Отдай приказ!

Но никакого приказа отдавать уже не пришлось, с летающего дерева Хурри были доставлены не только плазмомёты но и боевые дроны, тоже не много, всего пять штук, и прямо сейчас эти дроны повисли над магами Империи и принялись их сжигать лазерными ударами.

Это стало последней каплей для Игнатия, он вскочил на коня и поскакал прочь. Чуть позже его нагнал Максимин, бросивший армию умирать.

Вместе с двумя сановниками драпали порядка шестидесяти тысяч конных воинов. Очень серьёзная сила, способная на многое. Но в другой ситуации, не сейчас. Сейчас, главное что они чувствовали, был страх, сделавший из мужчин мокрых куриц.

Поэтому, когда на следующий день вся эта масса смердящих страхом людей наткнулась на конников Хур Хана, боя не получилось, получилась резня. Из которой смог вырваться только Игнатий со считанным числом своих приближённых. Максимина, этого несостоявшего триумфатора, зарубил барон Стайн. Бывшего командира лёгкой кавалерии Гюнтера простили и он, как и многие из его воинов, присягнул Бабетте.

Всего в трёхдневном сражении армия Запада потеряла около двадцати тысяч убитыми, Империя потеряла двести тысяч. Армия Примы не стала преследовать бегущих кто куда имперцев и через неделю уцелевшие легионы снова собрались вместе, встав лагерем и пытаясь хоть как-то восстановить управляемость.

Их противники, похоронив павших и вылечив раненых, продолжили путь к имперской столице, настроение у победителей было приподнятое. Никто теперь не сомневался в общем успехе, после такой-то сокрушительно победы!

Правда были и те, кто не разделял общей эйфории:

— Олаф, это должно остаться между нами. Даже Угги не должен знать, — обратилась Секунда к конунгу железных островов.

— Конечно, Корнелия, обещаю.

— У нас практически нет боеприпасов для плазмометов, в прошлом бою мы сделали по три залпа, сейчас можем сделать один.

— Значит, еще один такой бой мы не выдержим.

— Нам остаются только блефовать, делать вид, что мы сильны как прежде, делать вид и для чужих и для своих. Для своих это даже важнее, паника наш самый главный враг сейчас.

— Надеюсь это сработает, мы так сильно напугали имперцев, что они просто побежали, хотя могли драться дальше.