Обезумев в поисках укрытия на глубине, крысы царапали и кусали, проносясь мимо. Гаунту пришлось опереться руками о стену туннеля, чтобы не свалиться с ног. Он непрерывно ощущал множество колких укусов на своих голенях и икрах.

Позади него послышался крик и началась суматоха. Харджона снесло потоком, и он практически исчез в бурлящей массе чёрных тел.

Криид и Ливара сыпали проклятиями, изо всех сил стараясь снова поднять его.

«Наверное, мы все – покойники, — подумал про себя Гаунт. — Каждый из нас наверняка подцепили кучу гнусных инфекций от этих мерзких тварей. Золотой трон! Среди всего, что, как я полагал, могло положить конец моей службе Империуму, никогда не значились крысы».

Так же внезапно, как и начался, крысиный прилив иссяк. Последние несколько пищащих тварей ускользнули в темноту. Гаунт слышал, как кто-то из солдат пытается их затоптать.

— Доклады! — сказал он.

Последовали только общие жалобы и слова отвращения. Ни один из членов команды не избежал укусов или порезов. Харджон вообще оказался покрыт ими, от омерзения его трясло и рвало.

— Они попали мне на лицо… и в рот… — причитал он.

— Угомони его, Криид.

— Есть, сэр.

— Выдвигаемся.

Звуки обстрела стали громче, но не потому, что теперь были ближе. Впереди маячил слабый холодный свет, и рокот бомбардировки доносился до них из устья туннеля.

Осталось всего сотня метров.

Гаунт приказал Мколлу, Бонину и Хьюлану идти вперёд.

— Приготовиться, — обратился он к остальным. — "Прямое серебро". Давайте сохранять элемент неожиданности как можно дольше.

Два щелчка. — Вперёд, — скомандовал он.

Впереди трое разведчиков выбрались на открытое пространство. Было холодно, кругом стелился пушечный дым, а туманный воздух освещался вспышками взрывов. Звук обстрела был оглушительным. Снаряды грохотали на разный лад: то высоко, то гулко и басовито, а иногда – по-своему мелодично и выразительно. Большинство взрывов были мощными и настолько громкими, что сотрясали диафрагму. Другие издавали треск и дребезг.

Некоторые вообще не было слышно: только вспышка и дрожь земли. После каждого такого удара в гнетущей тишине слышался глухой перестук, словно волны откатывали с галечного пляжа – это комья земли и осколки осыпались дождём вниз.

Выбирая дорогу под стробирующие вспышки взрывов и пригнув головы, Мколл, Бонин и Хьюлан выбежали из устья туннеля. С шадикской стороны в сторону туннеля смотрел дзот из мешков с песком, а рядом был пост охраны, но там никого не было. Наряд скрылся в поисках убежища.

Разведчики оказались в глубоком кармане основного огневого окопа. Стоило им рассредоточиться в направлении выхода, как тут же пришлось нырнуть назад, потому что трое вражеских солдат, грохоча ботинками по настилу, пробежали мимо. Как только те скрылись, за ними прошли ещё двое, с носилками, на которых вопил человек. Они тоже растворились в светящемся дыму.

Мколл подал знак товарищам, и они втроём выбрались непосредственно в огневую траншею. Она был глубже и лучше проложена, чем траншеи Альянса, с более широкой ступенью и наклонным парапетом из рокритовых блоков. Траншея, на сколько они могли видеть, была пуста аж до следующего траверса.

— Пошевеливайтесь, — сказал Мколл.

Спустя миг, пятеро солдат-шадикцев, сломя голову выбежали из-за левого траверса. Кажется, они до последнего момента не замечали танитцев.

Разведчики не дали им возможности среагировать. Мколл сбил первого, вонзив тому в трахею, прямо сквозь противогаз, свой серебряный нож. Хьюлан пробил грудину другому, и рванул дальше, толкая труп перед собой на третьего.

Бонин врезал прикладом в живот ближайшего врага.