Примерно двадцатью минутами ранее, когда они провели последнюю проверку перед тем, как занять позиции, Рерваль обнаружил на кухонном столе пропавшую схему трансмиттера. Рассудив, что её там оставил Фейгор или кто-то из дружков Фейгора так, чтобы он смог её обнаружить, Рерваль не стал поднимать шум. Теперь они все действовали заодно, и больше не было смысла нагнетать напряжение.

Он вставил схему обратно в передатчик и, посоветовавшись с Фейгором, отправил сообщение в Инс-Арбор. Положение, обстановка, перспективы контакта с противником.

По иронии, ответа не последовало, за исключением нескольких перехваченных визгов статики. Рерваль гадал, связано ли это с непогодой или он сам допустил какую-то оплошность, ремонтируя вокс. Некогда было начинать всё заново и разбирать аппарат. Он молился, чтобы командование его услышало. Он молился, чтобы прислали помощь. А если помощи не будет, то он надеялся, что предупреждение хотя бы дошло.

В сырой, заросшей плесенью задней спальне Ларкин устроился на вонючем матрасе, положив свой лонг-лаз на облупившийся подоконник. Он размял шею, стараясь не обращать внимание на боль, пронизывающую его мозг от основания позвоночника сквозь затылок, и стал целиться.

Его опухшее лицо вновь заболело, когда он прильнул глазницей к окуляру. Сломанное ребро отозвалось резким уколом, и ему пришлось поменять позу.

С этой точки охват лужайки за домом был наилучшим. Он водил винтовкой из стороны в сторону, определяя расстояние до различных объектов: дальних сараев, солнечных часов в центре лужайки, угольного бункера, теплицы, где сидел Кафф.

Внизу, во дворе, он увидел Куу, присевшего за баррикадой спиной к нему.

Ларкин сдвинул лонг-лаз и прицелился в Куу. Не более пятнадцати метров. Точно. Лёгкий выстрел. Захват цели. Палец Ларкина дёрнулся на курке.

Пока рано. Но уже вот-вот. Когда зазвучит стрельба, когда начнётся бой, он покончит с Куу и наплюёт на последствия. Он разделается с Куу его же способом: в битве, когда никто не узнает. Как там говорил этот маленький ублюдок? — «Война – непредсказуемая штука, танитец. Суматоха и прочее дерьмо. Посреди боя, всякая хрень летает туда-сюда. Кто заметит, если я получу свой должок? Ты станешь просто ещё одним трупом в списке». Хороший совет, Лайджа Куу. Хороший совет.

Дождевая вода капнула с крыши сарая и едва слышно попала Мюрил по щеке. Она вытерла лицо и вдруг осознала, что шум вызвала не капля.

Щёлкнула её микробусина.

— Кто идёт? — спросила она в микрофон.

Тишина.

Она помедлила. Что-то шевельнулось среди деревьев, но, похоже, это была просто птица.

Только она собралась спросить, подавал ли сигнал кто-нибудь из призраков в доме, как чей-то силуэт рванул сквозь лес по направлению к ней, перескакивая через упавшие стволы и сметая подлесок. Мюрил вскинула винтовку: нужно стрелять.

Она замерла.

Это был Джайхо. Замызганный, весь покрытый грязью, в разорванной форме, Джайхо почти вслепую бежал к ней.

— Джайхо! — позвала она. Тот резко остановился и стал оглядываться.

— Стена, приятель, я за стеной! Иди сюда!

Он снова двинулся вперёд и перепрыгнул невысокую каменную стену, а затем на четвереньках дополз до сарая.

— М-Мюрил?

— Гак! Только глянь на себя. Что произошло?

— П-патруль вр-рага, — пробормотал Джайхо, настолько вымотанный и запыхавшийся, что еле мог говорить.

— У меня здесь Джайхо, — передала Мюрил сообщение остальным, в особняк. — Приём.

Она подтащила Джайхо к стене сарая. Он был совсем плох: худой, бледный и обезвоженный.

— Докладывай! — прошипела она.

— Г-где Вен? — спросил он.

Она пожала плечами. — Я его не видела.