Ставров усадил его на заднее сиденье, сам сел впереди. Жена Гридина Дина Ивановна уехала в Рыбино с утра – распоряжаться подготовкой банкета. Это обстоятельство, дававшее мнимую свободу, сегодня его почему‑то радовало.

Бежевая «волга» с тонированными стеклами выехала на Кипарисную, пропустила первые пять машин и вклинилась между притормозившим микроавтобусом и следовавшей за «ЗИЛом» черной «вольво» мэра Астраханова. Отрепетированность маневра была налицо.

– Что‑то вы обо мне сегодня больше обычного печетесь, – усмехнулся Гридин. – Подорожал в юбилейный день?

Ставров хохотнул из вежливости, но промолчал. Вдоль Лесного бульвара стояли регулировщики. Движение на примыкающих к головной магистрали дорогах перекрыли, то и дело в поле зрения попадали патрульные машины ГАИ.

– Черт знает что! – воскликнул Гридин, заметив зависший над площадью Дружбы «уэссекс». – Не иначе опять бомбу обнаружили?

– Нет, нет, – не отрывая взгляда от лобового стекла, ответил полковник. – Блюдем инструкцию, простая формальность.

Выехали за город. На восьмом километре за указателем «РЫБИНО» предстоял поворот направо, шоссе забирало круто вверх – на эстакаду. Несколько секунд уже свернувший «ЗИЛ» шел параллельно «волге», его салон оказался в контрастном солнечном свете. Пассажир, сидевший на переднем сиденье, показался губернатору знакомым: темно‑серый в полоску костюм… голубая рубашка… волосы каштановые с проседью…

«Кукла!.. Опять эта чертова кукла!..»

– Что происходит, Ставров? – строго спросил он у полковника.

– Вы о чем, Константин Григорьевич?

Гридин выдержал многозначительную паузу. Глаза их встретились в зеркале.

– Останови машину.

– Не останавливать! – Ставров резко повернулся к губернатору. – Константин Григорьевич, я отвечаю за вашу безопасность. Выполняю свои обязанности согласно разработанному плану движения колонны с учетом обстановки. Прошу сохранять спокойствие и не вмешиваться в действия охраны.

Гридин откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. «Что это я, в самом деле?»

– Не ранее как вчера мы с тобой в Костомаровский район вдвоем ездили, – заговорил, стараясь придать тону непринужденность, – а сегодня нас рота охраны сопровождает, вертолет в небо подняли да еще куклу вместо меня в «ЗИЛе» катаете. Зачем в «кошки‑мышки» играть, Николай Борисович? Я же не слепой.

– Береженого Бог бережет, – уклончиво ответил Ставров и уставился в окно.

Гридин понял, что ничего от полковника не добьется, и замолчал, не желая выдавать внезапно охватившего его волнения.

6

Евгения разбудили звонки. Он долго не открывал глаз – не столько в ожидании, что совесть назойливого абонента проснется раньше его, сколько из страха перед грядущим днем, но звонки продолжались даже после того, как он приподнял трубку и раздраженно бросил ее на рычаги.

«Я же отключил телефон, – вспомнилось вдруг. – Значит, звонят в дверь… Кого еще принесла нелегкая на мою голову?»

Стрелки часов показывали половину восьмого, визиты в такое время ничего хорошего не предвещали. Бездна призывает бездну. Он встал, направился в прихожую.

– Живой? – навис над ним двухметровый Каменев. – В дом пустишь или как? Звоню, понимаешь, звоню…

Отстранив толком не проснувшегося Евгения, Каменев прошел на кухню, демонстративно провел пальцем по табуретке и сел.

– Н‑да, – втянул носом воздух, насыщенный перегаром.